Не сдержавшись, она бросилась к нему, неуклюже обхватила руками за пояс, стараясь одновременно обнять и отца, и сестрицу. Такие порывы ей были совершенно не свойственны, и Авонмора чувствовала, как щёки запылали, а глаза поднять она и вовсе не посмела.
Но сейчас она не могла иначе – слишком велика была радость, чтобы удержать её внутри. Они вернулись, всё позади, все живы и здоровы! Будто тяжёлый груз свалился с детских плеч. Кажется, впервые за эту ночь она вдохнула полной грудью.
А потом Джерард вдруг тоже обнял её. Так же неловко, словно не знал, как это делается – одной рукой, притянул к себе (в другой у него была Эйлин), легонько похлопал по спине.
– Всё хорошо… – повторил он и добавил тихо, – дочка…
А потом, склонившись, коснулся тёплым дыханием её волос и коротко поцеловал её в макушку.
И вот тогда Мора всё-таки разревелась.
От её плача Эйлин проснулась, заёрзала на руках отца.
– Мора… – сонно улыбнулась она. – Ты почему плачешь, сестричка?
– За тебя, глупенькую, испугалась… – сквозь слёзы ответила Авонмора, погладив мокрые рыжие косички.
– Почему? – удивлённо хлопнула глазёнками младшая.
– Думала, ты пропала…
– Нет, – замотала головой Эйлин, улыбнулась, – я с мамой была… Она живёт в Лесу у сидов. Представь! Там такие цветочки красивые, и лисята, и зайчики…
Мора перевела изумлённый взгляд с сестры на Джерарда, но тот лишь вздохнул и заговорил о другом, словно не желал это слышать.
– Мора, будь добра, достань-ка Эйлин другое платье! Такой дождь льёт, мы все промокли… Надо её срочно отогревать…
Джерард усадил дочку на лавку, бережно и осторожно, словно она была очень хрупкой. Мора бросилась за одеждой, пока отец подкидывал дрова в очаг.
Авонмора развязала уже тесёмки на платье, но на Эйлин ещё был маленький передник. Сестричка грела ручки в его большом кармане и мешала Море переодевать её.
Рыжая проказница упрямо не давала снять с неё передник, уворачивалась, цеплялась за ткань одной рукой.
– Да что с тобой такое?! – изумлённо воскликнула Мора. И вдруг её осенила догадка. – Постой! Что там у тебя? Что ты прячешь?
– Ничего! – тотчас насупилась Эйлин.
Но теперь уже Мора ясно видела, что в оттопыренном кармане что-то есть.
– Эйлин, дай я посмотрю! – продолжала настаивать Авонмора.
Но всегда добродушная младшая сестрёнка внезапно заупрямилась не на шутку.
– Нет, не отдам, это моё! – она покраснела от злости и попыток уберечь "своё сокровище".
К дочерям подскочил ошеломленный Джерард.
– Эйлин! Перестань! Ты что? – отец не ругался, но был обескуражен, как и Мора. – Покажи, что там у тебя, дочка!
Но Эйлин даже его не послушала...
В конце концов, уже вдвоём, практически силой, они вытащили руки Эйлин из кармашка и разжали крепкий кулачок.
На ладони лежали смятые растерзанные незабудки. Крохотные голубые лепестки вспыхивали серебром, как далёкие звезды, и тотчас гасли.
– Вы их испортили! – горько всхлипнула Эйлин.
А Джерард выгреб из её кармана обрывки стеблей, листьев и ещё несколько цветков.
– Где ты это взяла? – глухо проронил Джерард.
– Там, в Лесу... – Эйлин подняла на отца грустные небесно-голубые глаза. – Это Рей мне подарил... Чтобы я помнила про него... всегда... Пап, а он сказал, что вернётся за мной потом, когда я вырасту... И заберёт к маме, туда, где много таких цветочков. Папа, он, правда, за мной придёт?
Мора в ужасе смотрела на отца, видела, как Джерард побледнел, как гневно нахмурил брови.
