Ценности калмыцкого лидера: “от его храбрости и решительности будет зависеть судьба целого края”, “стыд страшнее смерти”, “Жизнь любого калмыка ценна продолжением рода, сохранением корня. А отсеки этот корень – память о предках, смысл жизни будет утрачен”. В 10-летнем возрасте воодушевлённый в кругу односельчан “быть героем”, он позже стал сильнее остальных в своём окружении. Доводилось убивать, но только в бою, не безоружных и не приговорённых к казни.
“В России каждые 10-15 лет меняется всё, но если взять 100 лет – не меняется ничего” (Л. Аннинский), или “не повторяется, но рифмуется” (Л. Рубинштейн). В этом смысле книга “Улан Далай” современная и полезная – страшный холерный год красного водяного дракона, “… Войны кончились … А вдруг новая война?” Жизнь перетряхивает людские слои – соседские, клановые, сословные, как стёклышки в калейдоскопе, составляя новый рисунок ближнего круга. Старые обиды перемалываются, но какие-то не дробятся, не дают соединиться, продолжая разделять потомков по разные стороны водораздела, “жесточает сердцем народ, … частоколы на меже стали вбивать”.
Времена обостряются, и не помнить родство спасает. Когда один переселенец сказал, что калмыки–казаки были в почёте, и на казаках держалась вся дисциплина в царской армии, другой попросил “не углубляться, молодому поколению этих сведений ни к чему”. И про царскую армию, и про революционные и предвоенные годы – срезаются слои истории для тех, кто подрастает, стряпаются на скорую руку новые правила, без корней, на пустом месте. Противостоит такому эта книга.
Описано образование патриархальной семьи, где “муж всегда старше”. Как по “Домострою”, где муж жену должен был превосходить по четырём параметрам: возрасту, росту, социальному и материальному положению. Женихи, соблюдая ритуалы, показывали физическую выносливость, владение телом и речью – всё важно, раз роднятся с достойным кланом и берут в жёны девушек из благополучной семьи. Невест не видели, пока все задания не “сполнили”. И был обычай: жене после свадьбы год не ступать ногой в родительский дом.
На страницах книги показана эволюция семейного уклада. В начале романа видим общинные черты: размытые внешние границы семьи – согласно обычаю своих детей отдают в духовное заведение, бездетной родне, берут к себе овдовевшую сноху. В следующем поколении в подобной ситуации отец уже не отдал сына на воспитание в семью бездетного брата – отказал старшему и нарушил обычай.
В начале романа семья дисфункциональна по современным меркам: недостаток личной свободы, выбора – все в одной упряжке, негибкие правила и законы. Формат отношений домостроевский, доминирующий, где у мужа главенствующая позиция, у всех прописанные ролевые функции – “В “Степном уложении” записано … женщин к работе с землей допускать нельзя, всех подземных чертей к себе на косы нацепляют”, “Калмыцкий обычай – мужа ни словом “муж”, ни по имени назвать нельзя. Ни в глаза, ни за глаза”, “Не в традиции калмыков помнить родню по женской линии”. Но в этом укладе есть тщательность, добросовестность, чёткость – “выскобленная дочиста столешница, обмытая и прочёсанная шерсть”.
С течением времени под воздействием внешних жизненных переломов и внутреннего развития семья трансформируется в партнерскую. Герой, чувствуя, что противоречит укладу, скрывает свои действия от посторонних: “… стал жене по дому помогать, боялся только, чтобы соседи не прознали, не опозорили его…”, учел желание супруги не переезжать в станицу и выделиться из семейного хозяйства, чтобы не расставаться с отданным сыном.
