Нежнее неба. Собрание стихотворений - страница 64



Я бы сделал через год
Готтентотию советской.
Я б к культуре черных баб
Приобщил и, между прочим,
Буржуазный баобаб
Стал бы деревом рабочим.
Я б для тамошней комсы
Произвел себя в Адамы,
И в свободные часы
Сочинял бы стиходрамы.
И талант мой оценя
Тонким нюхом пролетарским,
Называли бы меня
Африканским Луначарским.
Вообще по мере сил,
Углубленный в труд свой мирный,
Я бы пользу приносил
Революции всемирной.
Но – увы! – в родной стране,
Не учтя моей сноровки,
Не дают упорно мне
В Африку командировки!..
<1927 г. 25 октября. Вторник.
Москва>

Самодержец («Париж пленен чарльстоном и туманом…»)

Париж пленен чарльстоном и туманом…
Консьержи спят… Бессмертные творят…
На страже Фош… В Палате говорят,
А действуют Пуанкаре с Брианом.
Всю ночь по мировым кафешантанам,
На зависть безвалютных сибарят,
Американцы золотом сорят,
А он – увы! – бывает редко пьяным.
– «Да, денег нет и сердится Вики,
В России варвары-большевики,
Доколе нам нужду терпеть, доколе?
Придется вновь… Почисть-ка ментик, Жан!..»
И шествует занять у дяди Коли
Сей самодержец русских парижан.
<1927 г. 6 ноября. Воскресенье.
Москва>

Б. А. Садовскому («Вам, поэт-нижегородец…»)

Вам, поэт-нижегородец,
В память нашего знакомства,
Книгу-первенца «Прохладу»
Отдает поэт-москвич.
Я заранее уверен,
Что она у Вашей Музы
Встретит искренний и нежный
Поэтический прием.
И поэтому надеюсь,
Что к пенатам возвратившись,
Вы ее не отдадите
На съедение мышам,
А поставите на полку
Рядом с Брюсовым и Блоком,
Чтоб она в любое время
Находилась под рукой.
1927 г. 20 ноября. Воскресенье.
Москва

А. И. Худяковой («Вы средь дешевой канители…»)

Вы средь дешевой канители
Мою лирическую нить
По-настоящему сумели
Почувствовать и оценить.
Так пусть за это как награда,
В передгрозовый душный час
Моя спокойная «Прохлада»
Провеет в комнате у Вас.
1927 г. 27 ноября. Воскресенье.
Москва

Пленум ЦК ВКП (б) («Являя миру новые манеры…»)

Являя миру новые манеры,
Впав в социалистический задор,
С имуществом полдюжины Пандор,
Идут ва-банк оппозиционеры.
Здесь явью называются химеры,
На цифрах здесь базируется вздор,
И в каждой фразе слово «термидор»
Склоняется без смысла и без меры.
В борьбе за власть нелепица и бред,
Здесь бывший пред ИККИ и с ним полпред,
С французским смешан здесь нижегородский;
И под свистки партийного райка,
Под крик: «Шпана!..» с трибуны сходит Троцкий…
Так заседает ленинский ЦК.
<1927 г. 28 ноября. Понедельник.
Москва>

А. А. Чумаченко («Да, милая Ада Артемьевна, да!…»)

Да, милая Ада Артемьевна, да!..
Я в книгу вношу амфибрахии эти,
Чтоб Вам они напоминали всегда
Об авторе их – правоверном поэте.
Я здесь заявляю без всяких прикрас,
(Мне кажется шаг этот вовсе не ложен,)
Что я с легким сердцем бываю у Вас
И по настоящему к Вам расположен.
1927 г. 2 декабря. Пятница.
Москва

С. А. Богадуровой («Скажу Вам правды не тая…»)

Надпись на книге

Скажу Вам правды не тая:
Я вовсе завистью не ранен,
Что я не Игорь Северянин,
А Николай Минаев – я.
Я горожу свой огород,
Мне дорога своя монета,
Поверьте на слово, что это
Не плохо, а наоборот!
1927 г. 4 декабря. Воскресенье.
Москва

Дизе Худяковой («Чтобы жизнь была конфеткой…»)

В альбом

Чтобы жизнь была конфеткой,
А не кашей и лапшой,
Надо быть хорошей деткой,
То есть паинькой большой.
Если будешь ты упряма,
Непослушна и гневна, —
Загрустим и я и мама
И Раиса Дмитревна.
1927 г. 11 декабря. Воскресенье.
Москва

К. К. Барсову («Передо мной встает картина…»)

Надпись на книге

Предо мной встает картина:
Ночь в Рублеве… Снег и мгла…