Она перестала дрожать, успокоилась — мужчина не вызвал в ней безотчётного страха, который поначалу передался ей от Руз. Но возникшая между ними напряжённость не покидала.
— Как твои глаза? — спросил Якоб.
Ника неопределённо пожала плечами, и он удовлетворённо кивнул:
— Ты не должна испортить документ, как в прошлый раз. Второго такого нет.
Он встал, подошёл к девушке, привлёк к себе. Широкая ладонь надавила на её голову, уложила себе на грудь. Горячее дыхание опалило ухо:
— Я выхожу в ночной дозор, тебе никто не помешает, — коснулся сухими губами её волос на виске. — Обещаю, больше докучать тебе не буду. Этот раз последний.
Ника вздрогнула.
Перед глазами калейдоскопом завертелись чёрно-белые картинки чужого воспоминания. Стремительно сменяя одна другую, они замедлили ход, давая возможность наблюдать со стороны за разворачивающимися событиями.
Ника увидела большую комнату с кроватью-шкафом в углу. Глаза выхватили распахнутый шкаф-кабинет* на изогнутых, расширявшихся кверху ножках. Воображение поразили множество выдвижных ящичков в нём.
Руз сидела у окна за массивным столом на высоких точёных грушеобразных ножках и, подняв голову к склонившемуся над ней Якобу, с испугом смотрела на него.
Брат махнул перед лицом сестры смятым в кулаке листом плотной бумаги.
Взметнувшееся пламя свечи осветило его искажённое злобой лицо с потемневшими глазами — холодными и безжалостными.
— Ты испортила важный документ, — свистящим шёпотом произнёс он.
— У меня болят глаза, я стала плохо видеть, — заныла Руз.
Ника вслушалась. У неё оказался слабый, безэмоциональный, но приятный мелодичный голос.
— У меня дрожат руки, — Руз протянула дрожавшие ладони. — Я говорила тебе, просила дать мне немного времени на отдых.
Якоб схватил её за запястье, сжал:
— У меня нет времени. Заказчик заплатил двойную цену за срочность.
— Верни ему деньги.
— Что?! — нервно рассмеялся Якоб. — Поздно, сестрёнка. Я их уже вложил в дело.
— А дело в таверне «Старина Ханс»? — усмехнулась она. — Снова не на того петуха поставил?
— Не смей… — погрозил он пальцем у её лица, с видимой силой сдерживая себя от желания наказать сестру за неповиновение. Лишь тихо добавил: — Неблагодарная.
Руз отрицательно закачала головой:
— Не могу… Не буду. Я устала.
— Можешь, — задышал брат с тихой злобой.
Он держал её за плечи, медленно давил на них, глядя в её наполненные слезами глаза. По его виску стекала капля пота.
— Подписанный документ мне нужен к утру.
Руз рванулась в сторону в порыве встать.
— Ты не можешь отказаться и уйти, — удержал её Якоб. — Только не в этот раз.
Она вывернулась из его рук, вскочила со стула и бросилась к двери. Распахнув её, метнулась в сторону соседней комнаты, но зацепилась за что-то, лежавшее на полу, и полетела на угол стоявшей у стены скамьи.
Ника услышала звук удара и в тот же миг увидела, как Руз упала на пол. Прижав руки к груди и корчась от боли, она зашлась в глухом болезненном стоне.
Якоб не остался безучастным. Он поднял сестру, вернулся с ней в комнату, усадил к себе на колени, бережно прижал к груди:
— Больно? Хенни снова бросила щётку где попало? Вернусь с дозора и высеку розгами эту нерадивую девку.
Гладил плечи беззвучно плакавшей Руз:
— Прости, сестрёнка. Обещаю, этот раз будет последним.
— У тебя каждый раз последний, — всхлипнула Руз, морщась от боли.
Якоб уговаривал. Голос стал ласковым, просящим:
— Этот раз будет самым-самым последним. Ты должна мне помочь, слышишь?
