«Не обошлось, Хенни! Ты убийца!» — захотелось крикнуть Нике. Может быть, когда-нибудь она ей скажет об этом вслух, а пока…
Волосы уложили просто: сверху приподняли, открыли лоб и закрепили пышный локон черепаховой заколкой на затылке. Вьющиеся концы оставили свободно лежащими на плечах.
— Кто на обед придёт, известно? — спросила Ника, не рассчитывая на ответ.
— Слышала, что хозяин говорили о господине Ван Деккере и его госте, два дня как прибывшим из самого Амстердама. Хотела бы я хоть разок побывать в таком огромном городе*. Говорят, там есть улица Красных фонарей, ну, вы понимаете, о чём я, — Хенни мечтательно закатила глаза.
— О чём? Не понимаю, — вполне искренне удивилась Ника, подначивая прислугу. Ну кто в двадцать первом веке не знает о квартале Красных фонарей* в Амстердаме?
Она с интересом смотрела на служанку. Кто-то хочет посмотреть королевский дворец* или монастырь Бегинок*, а кто-то вот…
— Ну как же… — замерла Хенни обескуражено. — Там же девицы… это… мужчин привечают… всяким-разным… ночью.
— Всяким-разным? — Ника насмешливо выгнула бровь. — Это чем? Ты собираешься прогуляться по улице в ночное время?
Хенни пугливо оглянулась на дверь и понизила голос:
— Вы ничего плохого не подумайте, госпожа. Хочу узнать, правду ли говорят, что блудницы выставляют в окно красный фонарь, зазывая мужчин к себе. Срам-то какой, — торопливо отвернулась, пряча лицо.
Ника поправила манжеты. Тончайшее кружево выглядело богато. Не выглядело — таким и было.
— Каждый зарабатывает, как может, — сказала она, расправляя складки на юбке. Не думала, что когда-нибудь ей будут нравиться подобные вещи. — Как думаешь, легко принимать десяток мужчин за сутки? Это же какое здоровье нужно иметь?
— Господь с вами, госпожа, — Хенни украдкой перекрестилась и, забрав горшок и несвежее бельё, поспешно ретировалась.
Ника ещё раз осмотрела себя в зеркало и сняла с полки ящичек с пузырьками. Выбрав ближайший фигурный флакончик, растёрла между пальцами маслянистую розовую жидкость. Понюхала. Духи! Нежный аромат южной розы. Из флакона с белёсым содержимым повеяло ароматом с нотками жасмина. Его Ника и предпочла. А вот средств по уходу за кожей не нашлось. Зато обнаружились маленькие ножнички, апельсиновая палочка и замшевая подушечка для полирования ногтей.
Спрятать шкатулку Руз оказалось делом непростым. Выход виделся один — отнести её на чердак в один из чуланов и поместить среди ненужных вещей.
По крутой винтовой лестнице Ника поднялась на чердак.
Заглянув в комнату прислуги, ничего нового для себя не обнаружила: стол, стул, сундук, кровать-шкаф. Вместо полога дверцы. Так теплее и не беспокоят мыши. На полу потёртая циновка. Маленькое, чисто вымытое окошко выходит во двор. За забором хорошо просматривается участок соседей.
Ника открыла следующую дверь. Из полутёмного чулана в лицо пахнуло затхлым духом старых вещей, слежавшейся пылью и мышиным помётом. Со стропил свисали лохмотья паутины с запутавшимися в них сухими останками насекомых.
Девушка подняла подол платья и сделала несколько шагов. Осмотрелась. Углубляться смысла не видела. Здесь много лет никто не ходил.
У стены под низким потолком она заметила подходящую нишу. Разогнав пауков, затолкнула шкатулку в щель между балкой перекрытия и стропилом. Сохранность шкатулки хотя бы на первое время обеспечена. Позже Ника её перепрячет.
Она спустилась на первый этаж и в замешательстве остановилась на пороге гостиной. Не решалась войти. Показалось, что попала в музей. Если бы не отсутствие стоек ограждения и музейных этикеток, она бы так и решила.
