Во время формального разбирательства в Техасе Абель признал также, что не зарегистрировался в качестве иностранного подданного, чем нарушил положение о регистрации и указании постоянного адреса проживания, которое является частью закона об иммиграции и натурализации в США. В графе «профессия» он указал «преподаватель». Начальную школу он якобы посещал с 1910 по 1916 год, а среднюю – с 1916 по 1920 год. Своим отцом он назвал Ивана Абеля, а местом рождения – Москву. При этом он не сообщил, жив ли отец или уже умер, как отказался назвать его нынешней адрес в СССР. Его мать звали Любовь Карнеева. Она родилась в декабре (год не был указан) в российском городе Саратове. В качестве своего последнего места проживания в родной стране он указал «Никитский бульвар, Москва». Его он покинул в мае 1948 года – то есть девять лет назад.
«Меня спросили, в какую страну я желал бы подвергнуться депортации, – писал Абель, – и я ответил: в СССР».
Протокол заседания по поводу депортации зафиксировал момент, когда посреди слушаний Абель и его защитник взяли тридцатидвухминутный перерыв для совещания. Адвокат, мистер Атлас, которого Абель наугад выбрал из местного телефонного справочника, конечно же, полагал, что ему предстоит вести рутинное дело о депортации. Вот почему Абель признал все выдвинутые против него обвинения, включая нарушение правила обязательного сообщения властям своего адреса, опасаясь, что «подобное уведомление раскроет его нелегальное пребывание на территории Соединенных Штатов».
– Я полностью признаю свою вину в этом тоже, – добавил он и заключил выступление словами: – Таким образом, я согласен на депортацию.
Продолжая свои письменные показания, Абель писал, что «приблизительно три последующие недели меня ежедневно допрашивали различные агенты ФБР. Они снова и снова твердили, что если я стану «сотрудничать», меня сразу же снабдят вкусной едой, спиртными напитками, предоставят номер с кондиционером в первоклассном техасском отеле и обеспечат работой в одном из правительственных учреждений США с окладом десять тысяч долларов в год. Я отказывался даже обсуждать подобный вариант, и по истечении трех недель допросы прекратились.
На шестую неделю моего пребывания в Макаллене агент ФБР Фелан и еще один его коллега предъявили ордер на мой арест в связи с обвинениями в уголовных преступлениях. Мне сообщили о существовании обвинительного заключения, датированного 7 августа 1957 года, но не ознакомили даже с его копией. Я предстал перед специальным уполномоченным правительства США, который распорядился выдать меня властям Нью-Йорка».
Правительство никогда даже не пыталось отрицать, что Абеля подвергали допросам каждый день на протяжении трех недель, а агенты ФБР предлагали ему улучшенное питание, спиртное и номер с кондиционером в отеле в обмен на его согласие сотрудничать с ними. В официальном заявлении просто утверждалось: «С 27 июня по 7 августа 1957 года, то есть до того дня, когда было предъявлено обвинение и подсудимого перевели в город Нью-Йорк, он находился под охраной» в лагере временного содержания перемещенных лиц в Макаллене. А затем события стали развиваться слишком стремительно для Абеля, человека, привыкшего к осторожным и хорошо обдуманным действиям. Процедура экстрадиции проходила в городе Эдинбурге, штат Техас, 7 августа. Ею руководил специальный уполномоченный правительства США Дж. Холл, и заняла она ровно двадцать минут.
