Незнакомец в спасательной шлюпке - страница 6

Были бы мы дома, она бы точно сейчас лежала в больнице. Но здесь, дрейфуя по воле волн, осознаёшь, как часто мы принимаем за должное своё существование на этой земле.

Незнакомец наклонился к Бернадетт. Жан-Филипп впился в него испытующим взглядом.

– Ты правда Бог?

– А ты веришь, что это так?

– Докажи мне. Дай мне ещё раз поговорить с женой.

Я взглянул на Янниса, тот поднял брови. Как быстро мы готовы довериться кому‑то, когда жизнь любимого человека висит на волоске. Всё, что мы сейчас знаем о новоприбывшем, – что он в два счёта умял пакетик крекеров с арахисовой пастой.

А потом я увидел, как малышка Элис взяла Жана-Филиппа за руку. Незнакомец повернулся к Бернадетт и положил ладони ей на плечо и на лоб.

Словно по щелчку пальцев, её глаза открылись.

– Бернадетт? – прошептал Жан-Филипп.

– Cherie? – прошептала она в ответ.

– Ты смог, – Жан-Филипп обратился к Богу голосом, полным благоговения. – Ты вернул мне её! Спасибо, Бонди [2]! Бернадетт! Любовь моя!

Я никогда не видел ничего подобного, Аннабель. Ещё секунду назад она была без сознания, а в следующий миг уже очнулась и разговаривала. Остальные зашевелились и включились в происходящее. Гери налила Бернадетт воды. Нина крепко её обняла. Даже строгая миссис Лагари выглядела довольной, хотя и проворчала: «Кто‑нибудь, объясните, как это случилось».

– Это Божьих рук дело, – сказала Нина.

Незнакомец улыбнулся.

В конце концов мы позволили Бернадетт и Жану-Филиппу побыть наедине и ушли в дальнюю часть плота, под тент. Незнакомец последовал за нами. Я внимательно рассматривал его лицо. Если он и совершил чудо, то совершенно не подавал виду.

– Что ты с ней сделал? – спросил я.

– Жан-Филипп пожелал ещё раз поговорить с ней. Теперь он может это сделать.

– Но она же была на грани смерти.

– Грань между жизнью и смертью не так прочна, как может показаться.

– Серьёзно? – повернулся Яннис. – Тогда почему люди не возвращаются на Землю после того, как умирают?

Мужчина улыбнулся.

– Зачем им это делать?

Яннис фыркнул.

– Проехали. – А потом добавил: – Но что с Бернадетт, ты излечил её? С ней всё будет хорошо?

Незнакомец отвел глаза в сторону.

– Она не исцелилась. Но с ней всё будет хорошо.

Мои наручные часы показывают час ночи. Вот уже пятую ночь нас мотает по морю. Звёзд так много, будто бы на небесах взорвалась бочка светящейся соли.

Прямо сейчас я смотрю на одну-единственную звезду, сияющую так ярко, словно кто‑то посылает нам сигнал. Мы видим вас. Помашите. Подайте знак, и мы за вами придём. Если бы. Мы всё ещё качаемся на волнах, окружённые невероятной природной панорамой. Для меня всегда оставалось загадкой, Аннабель, каким образом красота и страдание могут сосуществовать в едином моменте времени.

Я бы хотел глядеть на эти звёзды с тобой, спокойно сидя на каком‑нибудь пляже на суше. Ловлю себя на мыслях о вечере нашего знакомства. Ты помнишь? Четвёртого июля [3]. Я подметал беседку в городском парке. Ты подошла – одетая в оранжевую блузку и белые штаны, волосы собраны в хвост – и спросила, где запускают фейерверки.

– Какие фейерверки? – спросил я. И в этот момент первые огни прогремели в небе (как сейчас помню, это были красно-белые звёздочки), и мы оба рассмеялись – словно ты своим вопросом заставила их появиться. В беседке были два стула, я придвинул их друг к другу, и следующий час мы глядели на фейерверки, как престарелая пара, отдыхающая на крылечке своего дома. И только когда огни в небе погасли, мы назвали друг другу свои имена.