Ни вензелей, ни китайца - страница 4

– Эля, я хочу, чтобы ты наконец решила, куда будешь поступать. – сказала взволнованная мама. – Если не совершить выбор, можно остаться ни с чем.

– Мама… Это так сложно! – ответила Эля. – Все университеты такие чудесные.

– Эля! – Марина повысила голос. – Я даю тебе неделю. Это твоя главная задача сейчас. От этого всё зависит.

– Что зависит, мам?

– Эля!

О своей горячности Марина пожалела ещё тем же вечером, когда читала книгу по бизнес-эффективности на балконе квартиры. Она поняла, что Надина весть впечатлила её гораздо сильнее, чем то было бы сообразно. Маловероятно, что, спохватившись так поздно, Боря достигнет высот Эли. Ведь путь в Берлинский ему всё-таки заказан. Просто она сама, Марина, была принуждена жизнью узнать о конкуренции всё и, если и добилась какого-то положения, то только потому, что боролась за своё место изо всех сил. Никакой катастрофы пока что не произошло, но ей стоит помочь Эле сделать решающий шаг. Теперь она будет внимательнее следить за развитием событий, и спасибо за это Борису.

Его приезд влёк за собой вопросы также практического характера, и Марина расстраивалась этому, потому что ценила своё время. Как от сердца она оторвала часы, которые пришлось потратить на приготовления. Первым делом она решила выбрать для Бори комнату и, пожалуй, впервые пожалела о том, что было из чего выбирать – в их квартире пять из семи комнат пустовали. Сначала она хотела расположить гостя рядом с собой, чтобы по возможности быть в курсе его перемещений. Но затем она почему-то решила, что контроль только распалит авантюризм этого юноши и, может быть, будет лучше продемонстрировать ему своё доверие, заселив в комнату, посредине между её собственной и Эльвириной. Марина долго не могла решить и обратилась за советом к Эле. Та удивила маму, предложив определить Бориса по соседству с ней – им-де надо подружиться, и что, как не сознание близости, этому поспособствует? Марина была заинтригована – что же в этой наивной девочке Эле всё-таки хочет оказаться рядом с мужчиной? Она предложила дочери хотя бы установить замки на двери её комнаты, но Эля посмотрела на маму глазами, полными непонимания, и тем вынудила отказаться от возведения барьеров.

– Ну ладно, Эля. – сказала Марина. – Теперь нам надо перетащить туда диван и освободить шкаф.

– Хорошо, мама, давай. – ответила Эля.

Боря приехал в субботу. Чтобы встретить его на вокзале, Марине пришлось отменить и пробежку, и плавание. По выходным её водитель отдыхал, и, нажимая на педали своего БМВ, Марина сожалела о том, что это её единственная физическая нагрузка за день. Всё шло наперекосяк из-за приезда племянника, и Марина никак не могла найти в себе сил порадоваться его появлению. Раньше времени зайдя на платформу, она тоскливо сидела на лавочке, думая о том, как, несмотря на отсутствие всякого интереса, продемонстрировать Борису приязнь и расположение. Родственные связи не вызывали – сами по себе – в Марине особых чувств, и она пыталась понять, почему. Мысль её двигалась очень вяло тем утром, и ответа ни на один из вопросов она так и не нашла. Поезд прибыл по расписанию, и Марина заглядывала в проплывавшие мимо неё окна состава с волнением, вызванным боязнью обнаружить в Борисе кого-то уж совсем непотребного. Но ей пришлось отыскать нужный вагон, чтобы встретить племянника, и Марина имела десяток секунд, чтобы оценить Борю, пока он суетился под тяжестью чемодана. Ей почему-то бросились в глаза его уши – огромные, оттопыренные, рельефные, на них будто не хватало кожи. Такого же размера глаза, казалось, пожирали чемодан, а увеличенные зрачки выдавали в Боре то ли наркомана, то ли безумца. И самое неприятное, чудовищная асимметрия лица, правый уголок его губ вздымался едва ли не до уровня носа. Движения Бори иначе, как нервными, было не назвать. Впрочем, всё это производило скорее комичное впечатление. Преодолевая сильное сопротивление, Марина подошла к нему.