Да-да, вы не ошиблись, я флиртую с Козырем, стоя рядом со хрипящим от боли, покрытым черными синяками от кастета и подвешенным на крюк бывшим. Почему бы и нет? Что может быть прекраснее?
Пожалуй, только глубокий, мощный удар Козыревского кулака, которым он ломает Шубину челюсть. Черт!
Такой дикий. Сильный. И сколько желания причинять боль рвется из темных недр! Я вижу, как он смакует каждый свой удар. Как примеряется, как выбирает место, чтобы выбить из нашей с ним общей жертвы более громкий вопль.
Боже, помоги мне отвести от него глаза.
Хотя нет. Лучше я их на него выгляжу!
Удар, другой…
Вижу их, вижу, как каждый раз проходит волна по телу Шубина - понимаю, что сама-то бью как девчонка. По сравнению!
— Знаешь, я передумала, — окликаю Алекса, — бросай кастет. Иначе этот урод слишком быстро кончится.
Козырь приостанавливается, смотрит на меня испытующе. Его тьма, голодная, кровожадная, широко мне улыбается.
— Спасибо, Летучая…
Он прется от возможности распускать кулаки. А еще - его удары очень хорошо поставлены…
Сколько времени он проводит на ринге? Сколько выгребают от него тренера и партнеры по спаррингам? И как вкусно они едят после этого?
Интересно, ужасно!
Каждые пару ударов Козырь сверяет со мной. Достаточно? Недостаточно? А сейчас?
— Мне вызвать скорую или притопим его в этой реке? — во время одной из пауз я как ценитель прекрасного приближаюсь к еле дышащему Барину, и с наслаждением веду пальцами по наливающимся багрянцем гематомам на его груди.
— Тебе его жалко? — хрипло интересуется Алекс, стирая со лба испарину.
Я прищуриваюсь, прикидывая.
Жалко ли мне того ушлепка, который ради собственной карьеры организовал мне два сложных перелома, семь мелких трещин и аборт? Лишил меня того, что я хотела сохранить только для себя. И после этого рассчитывал, что я вернусь к нему по первому же щелчку пальцев, по первому же звонку…
Нет, конечно же. Но…
— Держи, — Алекс широким движением бросает мне телефон, — номер клиники первым в автонаборе.
Кажется, я не отвечала слишком красноречиво.
Кажется, его умение меня понимать, граничащае с паранормальным талантом, уже почти не пугает.
— А адрес? — спохватываюсь я.
— Они знают, куда ехать. Все согласовано с самого утра.
И вправду согласовано. И кажется, машина ждала где-то совсем рядом, потому что двое скептичных мужиков с носилками являются уже минут через пять. И не ведут и бровью, снимая еле трепыхающегося Барина с крюка.
Я иду за ними, потому что хочу растянуть мгновение, подольше посмотреть на размазанного ублюдка, который испортил мне жизнь, до того, как его загрузят в машину скорой.
Хотя нет. Это просто машина, похожая на скорую, но без каких-то опознавательных знаков и кажется, даже без номеров.
— Его подлатают. Объяснят, что пасть открывать — вредно для здоровья и отправят домой, — меланхолично произносит Козырь, стоя где-то поодаль за моей спиной.
— У тебя есть покурить? — я оборачиваюсь к нему и нахожу его у его же машины. Припарковался пятой точкой на капот. Ехидный глазок сигареты, зажатой в углу его рта, смотрит на меня и оранжево мне мигает.
— Нету, — обрубает он резко.
— Ты сам куришь!
— Эта последняя. И она не про твою честь.
— Ну дай, — тянусь к его пальцам как отчаянная наркоманка, — мне надо. Правда, надо…
Мне надо дать ему повод…
Чтобы поймал меня за руку, стиснул её так, чтобы на запястьях остались темные отпечатки.
