Принял мои условия...
Принял?
Он?
Садист, который даже трахаться просто так не может? Конечно, грубый секс — не Тема, но все-таки. Другая какая ванильная куколка могла бы после секса с Козырем и не уползти...
Черт... Как же качественно расползаются мысли под его напором. Так и хочется — закрыть глаза, вцепиться в его плечи крепче и потеряться к черту...
Ладно…
К чему сейчас вообще эти ненужные мысли? Вот сорвется — и поговорим, я ведь не прощаю предательств.
А пока не сорвался — пусть целует меня. Вот как сейчас. Бесцеремонно, опустощающе, как умеет только он.
— Эй, ты вообще кроме секса о чем-нибудь думаешь? — хохочу, но от широких ладоней, сминающих мои ягодицы, внутри меня снова лопается пузырек с веселящим зельем.
Я… Не могу сказать ему "Нет". Сейчас — не могу, сейчас он шипит в моих висках пузырьками французского шампанского. Слишком он охуенный, слишком далеко ради меня зашел, слишком... Мой.
Хоть я и знаю, что это иллюзия.
— Когда я не в тебе, мир какой-то безвкусный, — шепчет он, и небритая щека проходится по моему плечу, с которого сползла его рубашка сверху вниз.
Дурацкие слова. Банальные слова. Прекрасные слова...
— Скажи это еще, — прошу я, а сама — почти сама лезу к его рукам, как голодная до внимания кошка.
Не говорит, гад!
Просто резко встает и опрокидывает меня спиной на стол, за которым мы только что завтракали. Ох, черт, а я ведь думала обидеться, что он зажмотил для меня ресторан.
Нет. Не зажмотил. Просто хотел... меня.
Развести колени, заставить раскрыться перед ним. Откровенно, распущенно, пошло. А дальше — дальше только симфония.
Он не любит прелюдий, я не люблю прелюдий.
Он закидывает мои ноги к себе на плечи, я — переплетаю лодыжки за его затылком.
Он вколачивается резко, без церемоний, я — выгибаюсь на столе, сметая с него неубранные тарелки. Долой! Пусть разлетаются в дребезги во имя великой богини одержимой похоти.
— Вот так! — он выдыхает.
— Давай сильнее! — я подхватываю, и впиваюсь пальцами в белую скатерть.
И он дает! Так чудесно справляется с моей установкой, что даже странно, что стол выдержал этот бычий напор. И перегрев наш вулканический тоже стерпел, и даже не обуглился.
Боже, ну когда же... Когда к Александру Козырю у меня уже иммунитет выработается?
12. Глава 12.Незримая
— Бог ты мой, Никитос, бросай ружье, оно нам сегодня не понадобится. Медведь сегодня точно сам в берлоге сдох, раз мой многоуважаемый отец про меня вспомнил.
Возящийся со смазкой оружейник недоуменно поднимает голову. Смотрит сначала на Эда, который скучающе перебирает патроны и по одному, неспешно заправляет их в патронташ. Переводит взгляд на его отца, что не сказав ни слова прошел в охотничий домик и раздернул молнию на ружейной сумке.
— Не отвлекай человека от работы, — бросает Алекс через плечо, — раз уж сам ты ленишься привести свою амуницию в порядок.
— Я не ленюсь, я делегирую, — нахально откликается Эд, разваливаясь в кресле как профессиональный барчук, — честно говоря, уже и забыл, как это делается. В последнее время делегируют-то все больше мне!
— А, — Алекс криво ухмыляется, — так бы сразу и сказал, что нуждаешься в отпуске, сынок. Могу выписать тебе бессрочный.
— Если бы ты к бессрочному отпуску приложил еще и пожизненное содержание с безлимитной кредиткой, — Эд мечтательно вздыхает, закладывая руки за голову, а потом коварно заканчивает, — я бы все равно отказался. Делегируй мне побольше, батюшка, и почаще. И пореже заглядывай в офис. Так я быстрее проверну все свои схемы и отожму у тебя фабрику.
