Вопрос цвета помады Летучей занимает больше.
Вибрацию телефона он ощущает бедром.
Паршивка. Ведь сказал же, что уедет на пару дней. Сказал не беспокоить. Только когда она вообще слушалась хоть каких-то просьб? Она будто превратила свою жизнь в вечный праздник непослушания.
И все-таки телефон из кармана Алекс достает. Фотку в мессенджере открывает.
Яркий, сочный, почти ядовитый росчерк кармина украшает воротник белой рубашки.
Поправка – его белой рубашки. Которую эта зараза сперла вчера, внаглую, прямо у него под носом. Она вообще повадилась таскать его рубашки, но эта – кипенно-белая — пришлась ей особенно по душе. Настолько, что даже унесла её на себе. Подхватила пояском под грудью, как-то хитро застегнула пуговки, так, что рубашка оказалась спущенной с одного плеча, подтянула узкие джинсы и в таком вот обуревшем виде почесала на лекции. Её спасали только три черных засоса, оставленных им на тонкой шее.
Девочка была подписана. И Алекс сам отвозил её на лекции каждое утро. Все это видели. И жопой должны были чуять, какой танк их переедет, глянь они на эту паршивку хоть даже с мало-мальским интересом.
Ну и что она там пишет, интересно?
«Я загуглила адрес твоего офиса. Так и быть, отправлю тебе потеряшку на работу».
Загуглила она.
Визитку сперла – причем не ту, которая для баб, с номером телефона, не имеющим отношения ни к работе, ни к семье. Бизнес-визитку, для партнеров. Вчера весь вечер копалась в выпавшей из кармана визитнице и угорала от того, что карточки в ней с разным наполнением. А он лениво, но все-таки с удовольствием объяснял, в чем разница.
Сейчас она, конечно, ждет запрета.
Она всегда его ждет.
Это больное место любой женщины, однажды оказавшейся любовницей. Побывавшей второй, и всегда, с каждым последующим мужчиной исподволь всегда ожидающей повторного предательства.
Без особого промедления Алекс отправляет ей сообщение.
«Зачем на работу, птица? Шли домой. Вот адрес: ...»
«Ты гонишь…» — прилетает в ответ.
«Вернусь с охоты – кину тебе меточку геолокации».
Три точечки проявляются и исчезают. Она набирает сообщение, но так и не находится с внятным ответом.
Алекс улыбается.
Конечно, в который раз щелкнуть эту ехидну по носу — недостаточно, чтобы успокоиться до конца.
Конечно, это не то же самое, что вынуть из брюк ремень и выпустить кипящий внутри ад на волю. Но… Пока этого хватает.
А Крис – Крис будет полезно получить "посылочку". И понять, что не одна она способна на грязные выходки.
Трахаться с любовниками на семейной кровати – кто-то заоблачно охренел. В своей спальне, что, не так интересно было?
— Собственно, об этом я и говорю – комментирует Эд, и это оказывается хорошим приземляющим событием, — я никогда тебя таким не видел, папа.
Алекс невозмутимо встряхивает ружье, заставляя его сложиться после заряда.
Нужно подчеркнуть, что этот день – он вообще-то для охоты отца с сыном предназначался, а не для вот этой вот просветительской болтовни, когда Эдичек сует свой нос в дела, его не касающиеся.
— Еще пара минут болтовни, и медведя мы с тобой тоже не увидим, сынок.
Что ж… Телефон все-таки стоит выключить. Летучая никуда не денется. Главное, что она дала ответ на волнующий его вопрос. Хотя он его ей не озвучивал.
Охота…
Такое многозначное слово, такое многогранное.
Можно собрать свору таких же как ты, устроить не охоту больше, а шумную пьянку, на которой все будут выебываться не машинами — а охотничьими псинами, ружьями, кто больше белок да ворон с сосен посшибает.
