Ниачом и абафсём. Сказки без названия - страница 27

– Замечательно! – Затряс лапу Дракону в благодарном рукопожатии Психо-дел-Мастер. – Я назову программу «До последней черты». Через страдания к счастью.

Он подхватил блокнот, съел карандаш и убежал.

– Никогда не дослушают до конца, – пожаловался Дракон Принцессе. – Все это лишь прелюдия. Для того, чтобы поэффектней сорваться с цепи, вытоптать поля, до полусмерти напугать девственниц и откусить голову правителю.

– К чему такие сложности? – скрутила джойнт Принцесса.

– Должна быть история, – ответил Дракон. – Мотивация, чтобы поля топтать и все остальное. Иначе скучно. И никакой гармонии с внутренней природой.

– Еще грибов? – спросила Принцесса, выдыхая сладковатый дым в небо.

– Пожалуй, – согласился Дракон.

1

Иван Иванович стоял на берегу затянутого ряской болотца и прикидывал, выдержит ли его шаткий деревянный мостик. Напротив темнели остроконечные крыши. В наступающих сумерках они казались горными вершинами.

– Не ходи туда, – зловеще зашептал в камышах ветер, – или утащит тебя болотный упырь.

– Любопытно… – пробормотал Иван Иванович, – упырь это интересно.

– Да что ты говоришь!

Камыши зашуршали, взволновались, и к ногам Ивана Ивановича выкатилось скользкое жабоподобное существо размером чуть больше кошки.

– Знаешь, почему меня упырем называют?

– Нет, – признался Иван Иванович, разглядывая упыря.

Бородавчатая кожа, перепончатые лапы и внимательные, цвета распутной кувшинки, круглые глаза.

– Потому что я упертый. Вот упрусь, как баран, и все тут. До конца буду на своем стоять. Еще упырять могу до обморока, если что.

– В смысле, крови выпить? – поинтересовался Иван Иванович.

– В смысле, длинным и острым предметом, – усмехнулся упырь.

– Ты меня не пугай, – строго сказал Иван Иванович, – я с дедом Пихто знаком, слыхал про такого? Вот он любитель пихтов напихать до смерти. А меня не трогает, потому что я к нему с уважением. К тебе, между прочим, тоже.

– Ооооо, – уважительно протянул упырь, – это все меняет. Раз Пихто принципами поступился, то и я могу. Ты зачем сюда приперся?

– Да низачем, просто шел мимо. Теперь хочу посмотреть, что на том берегу.

– Нет там ничего. Деревня заброшеная. Ты лучше днем приходи, а то они скоро проснутся и стенать примутся.

– Кто? – удивился Иван Иванович.

– Дома, – махнул в сторону острых крыш упырь. – И, главное, жалобно так, надрывно, каждую ночь слушаю и рыдаю.

– Никогда не думал, что дома так умеют.

– Откуда тебе? Ваши городские бетонки в вечном анабиозе пребывают.

Упырь помолчал, потом протянул Ивану Ивановичу холодную скользкую лапу.

– Пойдем, увидишь сам.

Иван Иванович шагнул было на мостик, но упырь дернул его за руку:

– Вброд перейдем. Я в середину моста гнилых бревен положил. Как раз над зыбучей трясиной. Чтобы не шлялись кто попало.

– А много шляется?

– Да нет… ты первый.

В наступающей ночи Иван Иванович вдруг услышал стон. Скорбный и тоскливый. Упырь тихонько заскулил.

– Что с ними случилось? – спросил Иван Иванович, чувствуя, что хочет выть от тоски.

– Перейдем, расскажу, – ответил упырь, увлекая Ивана Ивановича за собой в болото. – Тут не глубоко, тебе по колено, а я переплыву.

Он нырнул в вязкую жижу. Иван Иванович вздохнул и пошел следом.

На берегу его встретили темные силуэты стоящих в ряд домов и умывающийся на кошачий манер, упырь.

– Их осталось всего семь, – сказал упырь.

Его глаза светились в темноте желтым и были похожи на две маленькие луны.