– Они оплакивают ушедших. Слушай, что я тебе расскажу. Когда человек строит себе дом, то отдает ему часть себя. Потом в нем живут его дети и дети их детей. Они любят его, заботятся, и дом живет. Ночами на чердаке шушукаются старые вещи, скрипят ступеньки, ветер флиртует с оконными рамами, домовой гнездо свивает, ну и всякое такое. Иногда люди оставляют свои дома насовсем и уходят. Тогда дома снимаются с насиженного места и улетают.
– А почему эти не улетели?
– Они не могут. Помнишь песенку «Гном и дом»?
– Гном приходит, дома нет, дом приходит гнома нет, – напел Иван Иванович.
– Типа того, – усмехнулся упырь. – На самом деле, дома узнавали, что могут летать только тогда, когда люди их покидали. Но один гном просветил свой дом на этот счет и отпускал полетать во время своих отлучек. Все было хорошо, только однажды дом не вернулся. Поговаривали, что он улетел со стаей брошенных домов. Гном погоревал, построил новый и привязал его к баобабу.
– Как к баобабу?
– Веревкой. Чтобы не улетел. Другие, глядя на него, тоже так стали делать. С тех пор дома и не летают.
– Как ужасно, – прошептал Иван Иванович. – Они стоят здесь долгие годы, рассыпаясь в прах, без всякой надежды.
– Точно, – всхлипнул упырь. – Все веревки ведут к баобабу. Найти бы его и отвязать их. Только я далеко не уйду, мне без болота никак. Усохнуть могу.
– Если на одном конце веревки баобаб, а на другом дом, надо отвязать тот, который к дому привязан. Это проще, чем баобаб искать, – сказал Иван Иванович.
– Я в погреба не полезу, – замахал лапами упырь.
– Не лезь, – пожал плечами Иван Иванович. – Посветить хоть сможешь? Вон глазищи как горят.
Упырь помялся немного и согласился.
Иван Иванович медленно пошел вдоль домов. Ему казалось, что они наблюдают и перешептываются за его спиной. Упырь вцепился в рукав куртки Ивана Ивановича.
– Ты уверен, что в погребах?
– Поверху ведь не протянешь, далеко, баобабы в наших краях не растут.
– Понятно…
Иван Иванович остановился у покосившейся двери. Она открылась, скрипя ржавыми петлями.
Глаза упыря бегали по стенам, как два карманных фонарика. Иван Иванович спустился в погреб. Веревка, привязавшая дом к далекому баобабу, оказалась крепкой и с хитрым узлом.
– Нож нужен, – крикнул Иван Иванович.
– Где ж я его найду? – отозвался упырь.
– Ну, пошарь там. Или спускайся, перегрызешь. У тебя зубы острые?
– Как у бобра, – похвастался упырь. – Только я боюсь. Глубоко.
– А ты представь, будто в болото ныряешь родное, – посоветовал Иван Иванович. – Я тебя поймаю, только глаза не закрывай.
Упырь долго возился и сопел наверху, прежде чем прыгнуть.
– Лестницу ты, конечно, не заметил.
У Ивана Ивановича было ощущение, будто он прижимает к себе большой кусок мокрого мыла.
– Сам сказал, поймаешь.
Упырь соскользнул на землю. Зубы у него действительно оказались острые.
Когда была перегрызена последняя веревка, Иван Иванович с упырем выбрались наружу. Над их головами зажигались звезды и всходила луна. Дома вдруг встрепенулись, оторвались от земли и плавно поднялись в воздух.
– Курлычут, – умилился упырь, – чисто журавли.
Иван Иванович смотрел, как дома ровным клином летят все выше, взмахивая крышами, словно крыльями. Когда они скрылись из виду, он попрощался с упырем и пошел дальше, обещав при встрече передать привет деду Пихто.
2
Иван Иванович, беспечно насвистывая, шел через лес. Темные нависшие кроны не пугали его, равно как не пугал приближающийся надсадный волчий вой. Иван Иванович знал, с людьми договориться сложнее, поэтому не боялся. Вой становился все ближе и громче.
