– Боюсь, у меня не получится, – засомневался Иван Иванович.
– А вы попробуйте, – озорно подмигнула старушка. – Что-нибудь да выйдет.
– Действительно… – улыбнулся Иван Иванович, разминая пальцами кусок глины, – почему бы и нет…
Чайник получился кривенький, простой, без узоров. Дождь на улице закончился, Иван Иванович попрощался с хозяйкой чайной и ушел. Его ждала дорога.
– Свобода… – тихо сказала старушка, бережно держа в руках чайник и глядя вслед Ивану Ивановичу. —Величайшая драгоценность…
5
Иван Иванович устал. Он так давно был в пути, что забыл, куда и зачем идет. Поэтому просто упал у пруда в ночную траву на окраине неизвестного города. Мыслей не было. В темном небе последний раз вспыхнула, чтобы погаснуть, звезда. Иван Иванович невесело усмехнулся и закрыл глаза.
– Один, два, три, – услышал он, – четыре, пять.
Иван Иванович вздохнул и повернулся на голос.
На турнике поодаль болталось чудовище. Водяное. Иван Иванович сразу опознал его по перепончатым лапам и характерному запаху подтухающей с головы рыбы.
– Что, дружок, спортом занимаемся? – вежливо спросил Иван Иванович.
Ответом ему был испуганный всплеск и рябь на воде.
– Эй, – позвал Иван Иванович, – ты… это… извини… Представь, что меня здесь нет.
– Легко сказать, – ответило чудовище, сверкая глазами из темных вод. – Только стесняюсь я очень. И вообще…
– Ну ладно, – пожал плечами Иван Иванович, – тогда можно я искупаюсь? Перед дальней дорогой.
– Если тебе не противно соседство со мной, тогда конечно, – откликнулось чудовище.
– Не противно, – улыбнулся Иван Иванович, – всякое видал.
Теплая вода успокаивала и расслабляла. Иван Иванович плавал, а чудовище нарезало вокруг него тихие круги.
– Скажи, куда ты идешь? – спросило оно, когда Иван Иванович, устав, позволил неспешному течению нести его в никуда.
– Да так, – ответил Иван Иванович. – Просто иду. Это ведь лучше, чем стоять на месте.
– Хорошо тебе, – вздохнуло чудовище, – а вот я не могу никуда. Земноводное я. Не проживу без воды.
– Каждому свое.
– Может, останешься? – предложило чудовище. – Могли бы подружиться. Ты не такой, как другие, я вижу.
– Не могу, – Иван Иванович поплыл к берегу. – Рад бы, но нет.
– Был у меня друг, – грустно сказало чудовище. – Бомж Савелий. Он под кустом ночевал прошлым летом. Мы с ним беседовали. О жизни, любви и книгах. А потом он замерз. Насмерть. Я даже помочь не мог. Чувствовал, как ему хреново. Да разве сквозь лед пробьешься? С моими то лапами… Зима тогда выдалась жуть какая. Весь пруд льдом сковало, даже утки улетели, и моржи себе полынью не прорубили. А я в анабиоз впал. Недавно только отошел. Теперь вот… ночами на турнике подтягиваюсь. Просто, чтобы делать что-то.
Иван Иванович молчал. Он не знал, что сказать. Да и что тут скажешь? Что так бывает? Что жизнь, она всякая? Да и чувствовал он, чудовищу не нужны его сочувственные реплики.
Вдруг он понял, что нужно сделать.
– Слушай! – воскликнул Иван Иванович. – Очень далеко отсюда есть звезда, которой надоело жить. Она погасла. А я зажгу ее. Для тебя. Я умею. Ты будешь каждую ночь смотреть на нее, а она на тебя. И вы сможете разговаривать. Хочешь?
– Хочу, – шепнуло чудовище. – Ты правда умеешь?
– Я все умею, – рассмеялся Иван Иванович, – если захочу.
Он расправил крылья и взмыл в темное небо.
А немного позже…
Чудовище смотрело на яркую звезду и улыбалось, а звезда улыбалась чудовищу.
