– Можешь не приходить, если не хочешь.
– Может, и не приду. Как получится.
– Я тебе ключ положу под горшок с цветами, на подоконнике, – донеслось до него.
– Зачем?
– Вдруг я выйду куда, и ты не сможешь войти. Ты меня подожди.
Ну что, опять ей говорить, чтобы голову из окна не высовывала?
– Не надо. Кто-нибудь найдет ключ, и обчистит тебя.
– Неа. Там секрет. Надо повернуть один раз в обратном направлении, потом два – вперед, потом обратно назад, и дальше до упора три раза вперед.
– Так не бывает.
Она довольная засмеялась.
…Во дворе никого. Одни на работе, другие пришли с работы и спать легли, и только у лентяев это время свободно. Выгребают из-за дверей. В их доме лишних лентяев не было, он вышел один.
Время незаметно подошло к одиннадцати, солнце приподнялось над крышей и осветило верхушки больших тополей, прятавшихся за домом. Стоят серебристые, с зеленоватой на гладких боках кожей, и ждут весну. А ему чего ждать?
«Ладно, – успокоил он себя, – сейчас туда-сюда, а там уже и вечер». Зайдет к Лиле, а потом – к Петровичу. Будет повод уйти от нее. Она миленькая девочка. И глаза такие бархатные. И скашивает она их так невинно, когда задумывается. И пухлые губы так оттопыривает при этом… И похоже, не придуривается, а такая и есть.
Ну, так что же? Они с ней слишком разные. И вообще… Губки губками, а смысл жизни?
В окно не то постучали, не то поскребли. Он опустил стекло.
– Илья Алексеевич, можно вас на минутку?
– Нельзя. – Вежливый человек ему сразу не понравился. От него пахло повышенной заинтересованностью к его с бывшей Самантой чемодану.
Неужели все же… Не может быть.
– Это в ваших же интересах, – не оставлял ему времени на сомнения настойчивый голос.
Илья открыл окно полностью.
Человек отступил так, что его можно было разглядеть. Да, собственно, что разглядывать и так ясно: серый малый в зипуне, серый голос в тишине… Ботинки вот только почему-то желтые в стиле Timberland Company, основанной в середине прошлого века, удачно выехавшим из Одессы старым или молодым евреем (или только так кажется по имени его) – Натаном Шварцем… Да, ботинки желтые. А в остальном человек-асфальт. Пройдет, и не заметишь. Но потому и – желтые, что сейчас их каждый второй носит! Все учтено.
– Повестку присылайте – поговорим.
– Вы меня не правильно поняли.
– Вот именно.
Человек подумал секунду, и протянул карточку:
– Здесь есть адрес и телефон. Если что – спросите… – Он оценивающе окинул Илью вкрадчивым взором тихих вылинявших глаз – можно ли уже? Можно: – Спросите Фому.
– Просто Фому?
– Да – просто Фому. Вас поймут.
– А если нет?
Последнее время его не понимали.
– Если что-то очень срочное и важное, – (как будто Илья и в самом деле собирался звонить по предложенному телефону, или серьезно только что сказал – «А если нет?»…), – добавьте: «по делу Гавриила».
Илья бросил карточку на сидение: «Гавриила!..» И, не глядя больше на человека в массовых желтых лицензионных или контрафактных ботинках, стал выруливать в конец двора – на разворот или в арку, если свободен проезд.
Конечно же, проезд был наполовину загорожен грузовичком, испещренным по белому боку корейской жидкой писаниной, намалеванной тоже какой-то жидкой, будто выцветшей еще в банке голубой краской. Из него мужик неспешно таскал к черному входу японского ресторанчика «Сакамура» плоские картонные коробки с мелкими морскими гадами и с замороженным минтаем – для изготовления суши.
