Палаццо Медичи, спроектированный Микелоццо для Козимо, задал новый стандарт городской архитектуры. Трехэтажное здание с рустованным первым этажом, напоминающим крепостную стену, более изящным вторым и легким третьим, увенчанным выступающим карнизом, создавало впечатление стабильности и основательности.
«Дом должен быть похож на его хозяина – говорил Козимо Медичи. – снаружи суровый и сдержанный, внутри – исполненный благородства и красоты».
«Козимо мудро избегал всякой пышности и показного великолепия в своей одежде и манерах – писал историк Веспасиано да Бистиччи. – но его дом говорил то, о чем молчали его уста – что он первый человек в городе».
Примеру Медичи последовали другие могущественные семейства Флоренции. Палаццо Ручеллаи, спроектированный Леоном Баттистой Альберти, и палаццо Строцци, начатый Бенедетто да Майано и завершенный Кронака, создали в городе своеобразную архитектурную перекличку, где каждое влиятельное семейство демонстрировало свой вкус и статус.
Действительно, Флоренция XV века предоставляла уникальную среду для формирования эстетического чувства. На улицах и площадях города возникали всё новые произведения искусства, создавая своеобразный музей под открытым небом. Даже простой горожанин ежедневно соприкасался с работами великих мастеров.
Сандро Боттичелли, один из самых утонченных художников эпохи, создавал работы, насыщенные философским содержанием и поэтической образностью. Его «Весна» и «Рождение Венеры», написанные для виллы Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи, двоюродного брата Лоренцо Великолепного, стали визуальным воплощением неоплатонических идей.
Анджело Полициано, поэт и гуманист из круга Лоренцо Медичи, писал о «Весне» Боттичелли: «Глядя на эту картину, я слышу музыку сфер. Сандро удалось невозможное – он сделал видимыми идеи Платона и стихи Овидия».
Но за блеском культурных достижений скрывались глубокие социальные противоречия. Флоренция XV века была городом разительных контрастов. Рядом с великолепными дворцами и церквями существовали кварталы, где люди жили в крайней нищете.
«Наш город подобен красивому яблоку, внутри которого завелся червь, – писал Аламанно Ринуччини, флорентийский гуманист и политический деятель, в своем «Диалоге о свободе». – наш город подобен морю, которое никогда не бывает полностью спокойным. Даже в тихую погоду в глубине его вод происходит движение, которое может в любой момент превратиться в бурю».
Эти слова оказались пророческими. Память о восстании чомпи – чесальщиков шерсти, поднявших в 1378 году мятеж против правящей олигархии, – была еще свежа в сознании флорентийцев XV века. Хотя восстание было подавлено, социальная напряженность никуда не исчезла.
Безусловно Флоренция не была только богатой и добропорядочной. По вечерам на узких улочках, в полутьме можно было видеть, как закутанные в плащи люди обмениваются секретными посланиями, наемные убийцы выжидают свою жертву, а шпионы внимательно следят за каждым движением политических противников.
«В нашем городе стены имеют уши, а каждое слово может стоить жизни», – предупреждал в своих письмах флорентийский купец Маттео Строцци.
Глава 2 Семья Макиавелли
«Человеку, который желает при всех обстоятельствах пребывать добродетельным, остается лишь гибнуть среди множества тех, кто недобродетелен». Н. Макиавелли
Принадлежа к древнему роду, некогда входившему в высшую элиту города, к XV веку семейство Макиавелли заняло специфическое положение в сложной социальной иерархии Флорентийской республики – положение, во многом определившее жизненный путь и мировоззрение Никколо Макиавелли.
