Мама ошарашенно смотрела то, чем обычно травят, а не лечат. Потом решительно взяла балончик, встряхнула и щедро залила всю мою головушку. Достала мешок и бережно обернула её. Через пятнадцать минут сняла и помогла смыть состав с волос.
После проведенной экзекуции я стола злая, мокрая и вонючая. Дихлофос до конца не смывался, фена тогда не было, расчески с собой тоже, трусы промокли, поскольку снимать их я категорически отказалась. Место незнакомое, шпингалета внутри этого склепа не было, поэтому я вцепилась в хлопковое изделие, как в последний бастион.
Натягивая с трудом на себя платье, думала, в каких местах я этот лагерь видала. Не дай бог там плохо, соберу вещи и уйду в закат.
Скончались ли в муках вши, не знаю. Сотрудники санэпидстанций тоже не интересовались. Просто выдали справку. Отдавать ее поехали уже к вечеру, в час пик.
На остановку подъехал переполненный автобус, пыльный и душный. С узкими дверями и такими же проходами. Люди толпились на подножках. Нас толпа удачно занесла и поставила в проход, вдавив в спинку сиденья на задней площадке. На сиденье расположился молодой военный с дипломатом. Автобус тронулся.
Через пару минут, в условиях не открывающихся окон, дышать в этой газовой камере стало невозможно. И все почему? Мне стало душно, я вспотела, и, видимо, все что попало в поры на голове, благополучно вышло поздороваться с миром. Оказалось, что этим Дихлофосом, все же, можно травить людей. Несмотря на то, что в автобусе не было места, вокруг нас с мамой начала образовываться зона отчуждения. Военный, сидящий рядом, привстал со словами: «девочка, сядись». Мама активно отказывалась, мужик зеленел. Граждане в автобусе с азартом наблюдали и делали ставки вырвет – не вырвет.
Приподнявшись в очередной раз, он задел дипломатом работягу, сидящего спереди. Тот тут же пообещал дать ему «в тыкву, ежели еще хоть раз». За военного заступилась какая-то тетка, обозвав работягу алкашём. Мужик, видимо и так был на взводе, вскочил, чтобы дать леща хоть кому-то, в это же время военный решил окончательно покинуть место газовой атаки, его дипломат подвернулся рабочему, тот его схватил и швырнул в окно. Окно в дребезги, дипломат вылетает и разбивает лобовое Жигулей встречного направления, водитель легковушки в панике выворачивает руль и врезается в автобус.В автобусе гробовая тишина, легкий ветерок приносит свежий воздух.
-Хорошо, что мы уже приехали. – тихо шепчет мама и под шумок выводит меня из-под обстрела.
Мы на всех парах несемся в комиссию и отдаем требуемый документ. Мама сияет, как медный таз. Домой идем пешком.
С этого момента началось наше свободное плавание в лагере.
В принципе, мне понравилось. Дико раздражал только ранний подъем и зарядка на улице в любую погоду. Через пару дней от начала смены я решила, что хочу быть председателем отряда. Когда Манюня спросила, зачем мне это? Я честно ответила: «чтобы не спать в сон час». Именно в это время проходило обсуждение всяких лагерных мероприятий. По сути ничего сложного делать не нужно было. Я служила передающим. Там послушала, здесь передала. Остальное время свободна. В конце смены получила грамоту и кем-то разрисованную разделочную доску. Подозреваю, что этот шедевр вышел из-под кисти одного из юных дарований, посещающего местные кружки.
