А как все замечательно шло поначалу! Клемент инсценировал смерть Антонии, чтобы неугомонный Виртурбий перестал ее искать, самого Виртурбия удалось удачно столкнуть с императором, и разрешение на брак с низкородной девицей удалось выпросить у того же императора неожиданно легко. Клемент ликовал, празднуя победу, но оказалось рано. Каким-то чудом юноша, только что оплакавший возлюбленную, оказался в Остии вместо того, чтобы попасть в руки императорских палачей, непонятным образом понял, где скрыта Антония. Такого не могло случиться, но случилось. На глазах изумленной стражи и самого Клемента пронеслась мимо кованых ворот колесница, увозя в неизвестность солнцеликое чудо, ставшее для префекта Рима надеждой и наваждением. А потом красавец «Тенебрис» вышел в море с беглецами на борту.
Отыскать Антонию было просто. Клемент Аррецин прекрасно знал куда держат путь его корабли. Но в настоящей ситуации, без поддержки императора, ему оставалось только мечтать об Антонии и иногда выслушивать ничего не значащие отчеты своих соглядатаев, приглядывающих за Виртурбием в его изгнании.
Прошло несколько месяцев, минула весна и лето подходило к концу. Парфяне все никак не могли угомонится, бравируя своим «Нероном» и собираясь с силами, чтобы двинуть войска на Рим. Домициан трясся от страха в роскошном дворце, почти ежедневно собирал у себя военачальников и иногда послов, возвращавшихся от Пакора и Артабана, выслушивал одинаковые доклады о надежности и мощи имперских легионов, о распрях внутри Парфянского царства, взбадривался на какое-то время, а потом неожиданно узнавал о новой измене среди тех, кому он привык доверять и впадал в состояние неконтролируемой злобы, казнил без разбору, часто даже без суда.
Клемент Аррецин продолжал принимать доносчиков, разгребать горы бумаг. Ожидая подвоха с Востока, приходилось перестраховываться и просматривать чужую почту, прилетающую с интересующей стороны тем или иным способом. И вот однажды префекту доставили письмо какого-то парфянского торговца. Подобных писем, по сути своей совершенно бесполезных, написанных случайными людьми, в последнее время ему приносили немало. Он ни за что не заинтересовался бы письмом, отбросил бы его прочь, как сотни других, если бы раб, явившийся с этим посланием, не указал ему на одну существенную деталь – письмо предназначалось управляющему Виртурбия и содержало просьбу в кратчайшие сроки подготовить большую партию крепких молодых лошадей.
Клемент ошалело взглянул на умного раба, выжидательно замершего рядом, потом дрожащими руками, боясь поверить в удачу, развернул пергаментный свиток, пробежал глазами.
– Посмотри сюда, господин, – проговорил раб, указывая на украшающий восковую печать замысловатый вензель, – Я готов подтвердить, что этот знак принадлежит одному очень богатому парфянскому купцу. А вот его подпись под текстом. Уверен, что эти подпись и печать известны многим в Риме. Сейчас, когда на Востоке назревает война, любые связи с парфянами должно пресекать.
Клемент почувствовал, как от предвкушения у него начала кружиться голова и зачесались руки. Он сгреб со стола несколько медных монет, протянул рабу со словами.
– Я очень доволен тобой.
Связать Корнелия с парфянским «Нероном», теперь ничего не стоило. Подозрительный император, вздрагивающий при виде собственной тени, должен будет как-то отреагировать на такую связь.
