Ночные - страница 35

На всякий случай подготовив письменное завещание, распределявшее скудное добро между однокашниками, я в нужное утро заставила себя приплестись в аудиторию онейрологии, дрожа при этом как осиновый лист. Мадам, как всегда, при параде, являла собой полтора метра надменности и презрения: ещё бы, какая-то выскочка занимает балкон, предназначенный для её пернатых любимцев.

– Маску для сна надевай, а вот накрываться не советую, – гордо удаляясь, напутствовала она, – так, ЕСЛИ ЧТО, легче проснёшься. И не приведи тебя высшие силы копаться в моём кабинете. Впрочем, замок английский.

– Ч-что значит «что»? Почему анг…

Мне, конечно, никто не ответил.

Оставшись наедине со спальным мешком на открытом всем декабрьским ветрам балконе, к тому же без путей к отступлению, я честно постаралась не впадать в истерику и припомнить инструкции бионюктолога. «Нужного зверя следует приманивать в пограничном состоянии, иначе в разделённый сон не войти. Вместе с тем не стоит и резко вламываться, чтобы не испугать нового товарища».

Мысленное воспроизведение дружелюбной, мягкой речи Мигеля и холод, естественным образом заставляющий организм задуматься о спячке, сделали своё дело: я быстро отключилась, едва не прозевав пограничье. Вернее, я его именно что прозевала, как зелёный новичок, но, к счастью, предшествовавших засыпанию призывов к каким угодно летучим мышам оказалось достаточно. Успех мероприятия я осознала, только когда одна из них, сев на нос каменного льва, вслух поздоровалась со мной.

– О, это ты!

Повод для радости у меня имелся: именно эта – или очень похожая? – зверюшка необычного сплошь чёрного окраса некогда проводила меня до альма-матер.

– Ни стыда ни совести. Летаешь, значит, по практически сталкерским зонам за недогадливыми абитуриентами, с границами заморачиваешься, являешься по первому требованию, чувствуя ответственность за тех, кого в ВУЗ устроили, детей бросаешь – у меня их двое, и оба по маме скучают! – а тебе тыкают.

– Прости…те, пожалуйста! Мне тут очень хорошо, честно. Очень Вам благодарна. Правда, не совсем понимаю, что мы теперь будем делать. Может, предполагается с Вами полетать?

– Ещё чего, полетать. Я знаю. Мы решили: будешь слушать, – изрекла мышь, повисая на носу льва и поудобнее складывая крылья.

– Опять?!

Лекций и авторитетов и без говорящих рукокрылых было предостаточно.

– Ты студент? Студент. Учись! – оборвала она меня.

– Ладно.

Я тоже устроилась на сложенном мешке, почему-то поменявшем во сне цвет. Окружение мы ради ради экономии сил трансформировать не стали: так и оставили террасу Мумут, разве что затемнили небо, так как обе испытывали дискомфорт от солнечного света.

***

– Потерялись боги, потерялся царь; не украсил он Владык, не принёс он дар йокину Девятого Неба, шестнадцатому йокину, владыке многих поколений. В конце двадцатилетия не принёс он дар Хемналь-Це-Мат-Мувану, – нараспев начала мышь.

***

– Что? Это головоломка, что ли?

Мышь презрительно фыркнула.

– Это начало великого забытого мифа. Могла бы из уважения и послушать без глупых комментариев!

***

– Десятый правитель Баакуля, Муваан-Мат, был избран за провидческий дар: во сне он будто бы мог общаться с богами и видеть будущее. Взойдя на престол в родном столичном городе Лакам-Ха, он взял царское имя Це-Мат-Муван, имея в виду своего легендарного предка.

Новый царь пришёл в тяжёлые времена: за год до того прежде процветавший Баакуль разорил коварный правитель Кануля Укай-Кан. Это было уже не первое нападение, но самое разрушительное. Люди возлагали на Муваан-Мата большие надежды. Он действительно хорошо правил, использовал свой дар умело, восстанавливал государство. Покорение царства Попо, захват всех жрецов и чиновников в их столице, Тонине, и открывшийся таким образом доступ к полноводной Усумасинте должны были значительно поправить дела Баакуля. В довершение, дочь Кинич-Хиш-Чапата, побеждённого правителя Попо, осталась в почётном плену – куда как ни знак покорности. Правда, Муваан-Мат не осмеливался тронуть её.