Ночные - страница 39

– Я тебе верю, хотя другие, возможно, и усомнятся, – подумав, ответила девушка. – Ты умён и разительно отличаешься от прочих богачей и знати: куда больше времени уделяешь древним текстам и своим трудам, чем чиче и разгулу; ты мог бы силой сделать меня наложницей, но позволил выбирать самой. Хорошо, что ты отказался от тех глупых подкупов. А богине И не пришлось бы утруждаться.

Её реакция невероятно обрадовала Це-Мат-Мувана. Но со свадебными торжествами приходилось подождать; они решили действовать сообща, чтобы отвратить предсказанный конец.

– В своём доме я тоже не теряла времени даром за сплетнями и прихорашиванием, а пыталась изучать астрономию,– поведала дочь царя из Попо. – «И пусть познания мои скудны в сравнении с твоими, я помню, что скоро важная дата, начало нового к’атуна. Если мы принесём жертвы не прежним, а тем, иным богам, им должно это понравиться, даже если они привычны к другому календарю, как думаешь? Тот наставник-тень уже объяснил, как следует поклоняться им?

– Ещё нет, но обещал передать.

Вскоре царь и его возлюбленная уже располагали необходимыми знаниями.

Часть сведений они нашли в самих старых материалах из храмового архива, часть послал во сне покровитель-тень. Так в великий праздник Нового к’атуна были принесены совсем другие жертвы и проведены совсем другие ритуалы.

Люди восприняли резкую реформу с недоверием, тем более что все дорогие товары, ягуарова доля урожая, ценных изделий скульпторов и ювелиров тоже шли на ублажение потенциальных спасителей, в которых особо никто не верил. Но последствия недовольств проявились позже.

Пока что, стоило десятому правителю Баакуля отойти ко сну после многодневных празднеств, он встретился с шестью незнакомыми, пугающими своей чуждостью божествами.

Первым был добродушный, полноватый бог с головой какого-то ушастого животного с хоботом.

Второй – женщина с холодными глазами и седыми волосами, одетая в меха и кожу, будто со страшного мороза.

Третьим – некто смуглый и со щупальцами вместо рук, украшенный раковинами и сложными геометрическими татуировками.

Все они сочувственно выслушали предсказание, но объяснили, что не могут влиять на территории, где нет давней традиции их почитания.

Три других бога держались в отдалении.

Один из них казался и вовсе поджарой помесью человека и птицы с тонким длинным клювом, от которой ему тоже досталась голова; он словно бы никак не мог определиться и временами принимал облик обезьяны с гривой.

Другой был одноглазым могучим старцем, сопровождаемым двумя экзотическими птицами с раскатистым голосом.

Последний же был высоким и очень красивым, с глазами цвета ночного чёрного океана.

Царь-провидец, заметив, что у этих двух кожа такая же бледная, как у жестоких захватчиков из видения, спросил, не управляют ли они, случайно, этим неизвестным народом. Увы: одноглазый объяснил, что их помнят, но уже давно не почитают должным образом даже на их землях, а значит – лишь временно – они обладают ещё меньшей силой, чем трое первых. Зато он рассказал, как эффективнее убивать врагов, заодно способствуя возрождению его культа, с помощью копья и специального посвящения. Птицеголовый предложил на худой конец озаботиться сохранением если не людей, то знаний. Оба получили благодарность за мудрые советы. Последний из призванных, чьи волосы в тон глазам, развиваясь, смешивались с ночным мраком, безмолвствовал. Но именно он остался, когда остальные ушли.