Ночные - страница 41

– Послушай, юноша, – ответил ему из темницы бывший владыка Баакуля, – если это правда нужная страница, то ты уже спас нас. Что до планов твоей матери, не бойся: я знаю тебя и уверен, что ты будешь замечательным правителем. Ты добр и развит не по годам, многое запомнил из пропавшего архива. Не допускай только моей ошибки: уважай мнение народа, береги знания и почитай богов, какую бы участь они нам не готовили.

– Х-хорошо, я обещаю. Я уже думал об этом. Я улучшу дома, чтобы люди были доволоны, и ещё я велю построить особый храм, где важнейшие знания будут записаны прямо на камне. Их так просто не сожжёшь! Но как помочь Вам сейчас? Я даже ножа нигде достать не сумел.

– Увидим. Беги, беги давай, пока тебя не хватились.

Захватчики не стали медлить: перерезав самых сильных из верных Муваан-Мату людей и повязав оставшихся – всех без разбору: женщин, детей, мужчин и стариков – они устроили большой праздник в честь воцарения новой правительницы.

В это время, с первых теней рассвета и вплоть до привода на казнь, прежний царь повторял слова старинного манускрипта, действительно содержавшего нужные сведения.

Текст, казалось, отпечатался на его веках.

– Думаю, любому стало понятно, что мы слишком редко задабриваем богов, отсюда и все несчастия, обрушившиеся на нас в виде безумств глупого самозванца, – вещала Иш Сак К’ук на площадке главного храма. – Я слышала, что некоторые народы, что живут ближе к морю, приносят жертвы каждый праздник, в то время как мы по такому поводу режем оленей. Не трусливо ли это?

Толпа поддержала её одобрительными возгласами.

– Верно, трусливо и мелко. Потому сегодня мы не только возродим оставленный этим глупцом Муваан-Матом культ, но и усилим его, а заодно избавимся от лишних пленников!

Зрители снова радостно загалдели.

«И это люди, которых я так рьяно защищал? Стояли ли они того?» – усомнился пленённый правитель, но тут же возразил себе – «Стоили. Не вина народа, если царь не умеет расположить к себе».

Четверо перебежчиков, вымазанные синей краской в подражание Чаку, подогнали связанных к выставленным на площади перед храмом широким плоским камням.

– Чтобы ещё сильнее порадовать богов и добиться их прощения, главного еретика мы казним его же средствами, – голосила Иш Сак К’ук. – Вот этим ножом. – Она патетично, отработанным жестом продемонстрировала инструмент-череп с чёрным лабрадором. – Боги явили мне эту свою волю во сне.

«Спасибо».

– Есть ли тебе что сказать, глупый бывший царь? Ты хотя бы ценишь уготованную тебе милость? Мы могли бы просто прирезать тебя и твою подружку, как собак, в каком-нибудь тёмном углу.

«Теперь главное – держать роль» – собрался с мыслями обвиняемый.

– Да, госпожа Иш Сак К’ук, я очень признателен за почётную казнь. Пусть моё сердце и моя кровь послужат благой цели.

Та подозрительно сощурилась, но подвоха не нашла.

– Однако я прошу об ещё одной милости: чтобы не утруждать твоих людей и сохранить честь, я хотел бы сам вырезать своё сердце. Моя возлюбленная поступит так же: она всё-таки девушка благородной крови.

Губя предательницы растянулись в самодовольную хищную улыбку.

– Ну изволь. Не бойся, если струсите, мы вам поможем. Развяжите этим руки, – кивнула она охране. – Ну, давай, боги ждать не любят.

«Правда не любят».

Тщеславие Иш Сак К’ук сыграло с ней злую шутку. Лишь только нож с иссиня-чёрным камнем оказался у Муваан-Мата, он в несколько мгновений, прежде чем кто-либо успел что-то заподозрить, произвёл необходимые жесты: вместо сердца он перерезал себе вены на руках, очертил кровью нужные знаки вокруг и произнёс слова древнего призыва, что не звучали под небом вот уже несколько бактунов.