Ноль в системе - страница 8

– WSC-X046, та же хрень, – донеслось со злобным скрежетом. – Ни тяги, ни оружия. Как черепаха на спине, мать её!

– Ты думаешь, это он? – голос был напряжённым, с хрипотцой.

– А кто ж ещё? Нас же предупреждали, что у сенатских могут быть сюрпризы. Только вот не говорили, что сюрприз будет в виде такой задницы!

Джейкоб едва не вскочил: второй Marauder выведен из строя. Это был шанс. Он скинул автопилот и сам вцепился в штурвал. Мышцы напряглись, дыхание участилось, но взгляд оставался спокойным. Где-то внутри рождалась та самая академическая дрожь, которую невозможно забыть.

«Экстренное пилотирование и выживание в боевых сценариях – модуль VII-B», – всплыла в памяти лекция. Зачёт, где курсанты пытались продержаться три минуты, уклоняясь от атаки WSC на корабле ISC, – на пределе, на инстинктах. Условие: вероятность выживания не ниже 10%. И инструктор с хрипотцой: «Не для галочки. Однажды это может спасти вам жизнь.»

У Джейкоба тогда был 12%. Немного. Но достаточно, чтобы пройти. А сейчас? Сейчас он не курсант. Сейчас он – живой пилот, окружённый смертью.

– Снижай стабилизацию до 80%, – бросил он сквозь зубы.

ИскИн подтвердил: стабилизация снижена. Кабина дрогнула. Кружка кофе глухо стукнулась о металл и разбилась. Джейкоб сжал штурвал так, будто от этого зависела гравитация всей вселенной. Минуту. Ему нужно было продержаться всего минуту.

В эфире:

– Грохнуть его к чертям?! – рявкнул один из пиратов, голос сиплый, на грани срыва.

– Отставить, – жёсткий, почти металлический голос другого. – У него важный груз. Приказ – только живым. Нарушим – Монарх сам нас на атомы расщепит.

– Да чтоб тебя… – голос WSC-X047 дрожал от злобы и паники. – У меня тоже всё посыпалось! Ни тяги, ни пушки, ни ответа от боевого ядра! Нас обнуляют, твою ж мать, прямо на глазах!

Джейкоб уставился на радар, где три красных сигнала застыли, как замёрзшие капли крови в вакууме. В висках стучало, в груди теснилось острое, безмолвное облегчение, почти пугающее. Он знал: это мгновение – не дар, а окно. Окно, которое закроется, если замешкаться хоть на секунду.

– Форсаж! – рявкнул он, голос сорвался, став рыком зверя. – На все деньги!

Falcon-VR1 вздрогнул, и через миг – сорвался с места, как снаряд, пробивающий ткань пространства.

Марс встретил Джейкоба не суровой пустотой, а сверкающим панцирем мегаструктур – будто сама планета надела экзоскелет. Космопорт будто пророс из плоти технокультуры: всё здесь пело и гудело. Вместо суеты людей – ровные потоки андроидов и капсул. Крыши – затянуты сенсорными плитами, в стенах – оптоволоконные прожилки. Камеры мигали, как глаза живого организма. Даже воздух был иным: не пыль пустыни, а стерильная смесь, нашпигованная нейросканами.

Джейкоб мельком глянул на запястье – его наручные часы показывали 14:17. Механический циферблат отсчитывал секунды с почти упрямым спокойствием, чуждым спешке марсианской жизни. До встречи с сенатором Элари оставалось почти сутки – по меркам Марса это было вечностью. Темп жизни ускорялся, словно сам воздух подталкивал события вперёд.

Всё вокруг вибрировало, будто сама станция дышала напряжением: микросенсоры испускали неуловимый ультразвук, а плоские экраны над проходами сыпали данными – температурные перепады, расписания, протоколы безопасности. Люди говорили шёпотом, будто сами стены впитывали звук. Пахло озоном, стерильной пылью и чем-то кислым – вероятно, остатками от работы антисептических аэрозолей.