Noli Me Tangere (Не трожь меня) - страница 5

На холодном, выложенном плиткой полу в тусклом свете, проникающем из коридора, слабо мерцали мокрые следы. Не просто мокрые, а фосфоресцирующие, каждый след светился жутким, неземным сиянием, прежде чем медленно исчезнуть, раствориться в воздухе, словно это были всего лишь иллюзии. По его спине пробежал холодок, более сильный, чем осенний ветер. Он знал эти ноги. Тонкая лодыжка, слегка растопыренные пальцы, крошечная, почти незаметная родинка сбоку на левой ступне… Они принадлежали ей… Алисе.

Его накрыла волна тошноты. Как? Она… ушла.

– Ты здесь… – прошептал он надломленным, хрупким голосом. Казалось, этот звук усилил тишину в комнате, насмехаясь над ним своей уязвимостью.

Его взгляд метнулся по сторонам и остановился на утилитарном металлическом шкафу, в котором хранились скудные запасы лекарств в больнице. Инстинкт или, возможно, отчаянная надежда подтолкнули его к нему. Он потянулся к холодной стальной ручке и открыл дверцу. За рядами ватных шариков, флаконов с антисептиком и блистерными упаковками обезболивающих на задней стенке шкафа медицинским скотчем была приклеена небольшая сложенная записка. Бумага была влажной на ощупь, как будто её недавно погружали в воду. В животе у него всё сжалось от страха.

Он осторожно отделил записку от металла, дрожащими пальцами развернул её. Дешёвые шариковые чернила начали расплываться, размывая слова, но они всё равно были разборчивы – леденящее послание из потустороннего мира: «Посмотри, где играет «Белая тень». Не эта версия. Первая».

Казалось, что комната вращается. Пол под ногами накренился. Дыхание перехватило. «Белая тень». Их песня.

Его руки сильно задрожали, когда он осознал смысл этих слов. Первая версия… демо. Он записал её больше шести месяцев назад, поздно ночью, под воздействием кофеина и отчаяния… на кассету. Кассету, которая не видела дневного света с тех пор… с тех пор, как она была спрятана в бардачке его потрёпанной старой «Волги». Той самой «Волги», которая сейчас находилась на полицейской стоянке. Алиса всегда называла эту кассету «их секретной капсулой времени». Адреналин ударил ему в голову, заглушив страх. Он должен был найти её.

Не обращая внимания на пристальные взгляды медсестёр, ощутимо обжигающие спину, он схватил брошенную на стул испачканную больничную рубашку и обернул её вокруг себя, словно хрупкую броню. Пятна засохшей крови и непонятных жидкостей, въевшиеся в ткань, совсем его не беспокоили – сейчас он был слишком далёк от привычного представления о чистоте. Он чувствовал себя призраком, потерявшимся в этом мире, который больше не имел смысла, в котором все связи оборвались, оставив его в звенящей пустоте.

Офицер в форме, стоявший у входа в больницу и погружённый в мир пикселей на экране своего телефона, даже не оторвал взгляд, когда Макс, закутанный в плохо сидящую на нём вонючую больничную робу, проскользнул мимо него и вышел в ночь. Кажется, для этого мира он был так же невидим, как и для самого себя.

Городской воздух окутал его холодными объятиями, словно предчувствуя грядущие беды. Резкий ветер нёс с собой едкий запах бензина и увядающих осенних листьев – тошнотворный коктейль, мрачный контраст с лёгким, дразнящим ароматом жареного лука, доносившимся из ночной закусочной через дорогу, словно из другого, потерянного мира. Уличные фонари беспорядочно мигали, как пьяные светлячки, отбрасывая длинные колышущиеся тени, которые танцевали на скользком асфальте, превращая знакомый пейзаж в жуткую карикатуру. Каждый звук, каждый шорох казались усиленными до предела, угрожая разоблачить его. Он чувствовал себя беззащитным, уязвимым, мишенью в городской глуши, оголённым нервом, открытым для любого удара. Вопрос был не в том, получит ли он его, а в том, когда. И откуда.