Даже если он называет меня по имени, то есть по номеру, задает вопросы или реагирует на мои реплики, лорд Кристем всегда говорит сам с собой.
***
- Смотри, двадцать шесть. Когда мы работаем со стихиями, мы всегда должны представлять их внутреннюю разнородную структуру, невидимую глазу, но очевидную нашему магическом нутру. Маг должен, прежде всего, почувствовать стихию как материал и только потом попробовать подчинить себе ее изнутри, понимаешь?
Я киваю, зная, что ответа он от меня не ждёт. У Кристема есть какой-то опытный маг-наставник, но пока что в замок он не прибыл, был отозван в столицу по неведомым, но очень важным делам. После разгрома восстания в Старнике все маги поступили в личную собственность короля, который получил возможность в любой момент призвать их по делам "государственного значения".
Вероятно, после возвращения наставника, Кристем уже не будет нуждаться в моей компании. Или же наоборот, тогда-то и начнутся эксперименты надо мной, которых я так боялась. Но пока что все... хорошо.
Я смотрю на Кристема, который разложил прямо на полу внушительный по размеру бумажный лист и рисует, чертит на нем черным угольком какие-то непонятные схемки и картинки. Просторная белая рубашка не скрывает его красивое и сильное - несмотря на небольшой физический дефект в виде хромоты - тело.
- Каждая стихия состоит из мельчайших, невидимых глазу частичек. У земли они расположены очень плотно и самые инертные, ты знаешь, что это такое?
Качаю головой, но Кристем на меня не смотрит, моё согласие ничего не изменило бы.
- Неподвижные, пассивные, ленивые... У воды... у воды между ними больше пространства, они податливее, но одновременно слишком изменчивы, непостоянны. Вода лжива, двадцать шесть. Вода может предать.
Я киваю. Кристем не любит воду. Беда в том, что, на мой взгляд, в этих своих изысканиях юный лорд просто идет против своей природы. Именно вода соответствует ему куда больше обожаемого воздуха. Думаю, с ней у него всё получилось бы лучше.
- Частицы огня находятся на еще большем расстоянии друг от друга, и они самые подвижные. Носятся с огромной скоростью, словно взбешенные мухи! Сталкиваются, ударяются... Представляешь себе эту суматоху, двадцать шесть? Этакий портовый рынок с добрым десятком карманных воришек.
Я представляю и улыбаюсь. Но Кристем не бросает в мою сторону даже взгляда.
- А воздух... воздух - это свобода и одиночество. Частиц так мало, что они могут никак не задевать друг друга, совсем. Спокойно разойтись при встрече. И, тем не менее, они единое целое.
Понятия не имею, насколько близки к истине его слова, но картинка представляется вполне отчетливо. Я охотно верю, что именно о такой жизни он и мечтает. Спокойной, безмятежной и одинокой. Без лишних столкновений.
- А частицы - они все одинаковые? - говорю в пустоту под потолком над собой, не ожидая ни ответа, ни реакции.
- Что? - удивлённо переспрашивает Кристем, приподнимаясь, и, кажется, действительно впервые замечая мое присутствие рядом.
- Частицы, из которых состоит материя. Они одинаковые? Дело только в плотности, скорости, взаимодействии?
Хозяин вдруг довольно ловко садится рядом со мной на стол, неожиданно проводит пальцами по крылу, почти что ласково, словно я домашняя кошка.
- Да, я думаю, так. В конце концов, мы с тобой тоже созданы из одного... материала, а какие разные вышли.
Он почти улыбается, но это какое-то совсем неудачное сравнение.
