Новое утро - страница 22

Словно выигрывая время, чтобы отговорить себя от очень большой ошибки, Вивьен сняла с головы яркий вишнево-красный шарф. Она пыталась завязать его на шее, когда Ласситер подошел ближе и встал прямо перед ней.

– Позвольте мне. – Он стянул шелковый шарф с ее шеи в один долгий, соблазнительный миг и начал снова. Сперва он протянул руку и заложил оба конца ей за голову, придвигаясь еще ближе, затем завязал их узлом по современной моде, игриво поправил, не сводя с нее глаз.

– Нужно именно так. Leggermente[27]. – Он опустил взгляд на ее губы, в то время как его пальцы слегка теребили край красного шарфа. У Ласситера было чувство стиля, которого катастрофически не хватало ее американским коллегам: Леви носил простые рубашки на пуговицах и футболки, Дуглас – скучные брюки и свитера-пуловеры. В Италии мужчины гордились своей внешностью не меньше, чем женщины, и ожидали от них того же взамен. Любая небрежность во внешнем виде – часы, надетые на манжету рубашки, незастегнутая пуговица – была предметом пристального внимания, напоминая о манерах, рекомендованных для придворных четыре столетия назад в знаменитой книге Кастильоне.

– Вивьен, – решительно заявил Ласситер, – что вы скажете, если мы разнесем эту штуку в пух и прах?

– Звучит как неудачная реплика.

Он рассмеялся, затем в последний раз дернул за шарф, на этот раз сильнее.

– Я расцениваю это как согласие. Тогда завтра вечером. Я заеду за вами на студию в семь.

Вивьен смотрела вслед удаляющемуся Ласситеру – его высокая спортивная фигура выделялась в толпе, когда он вернулся во внутренний дворик к коллегам. Только тогда она заметила, что Леви Бассано тоже сидит среди них и энергично машет, чтобы привлечь ее внимание.

Вивьен помахала в ответ, и он вышел ей навстречу на середину площади. Спокойная энергия, царившая между ними, резко контрастировала с тем, какие чувства только что вызывал у нее Ласситер. Всякий раз, когда она видела Леви, ее первым побуждением было передать ему чашку теплого какао. Если о таком человеке, как сэр Альфред Нокс, нужно было подумать, а Ласситеру было все равно, что думают другие, Леви готов был услужить. Он раздобыл велосипед для Вивьен вскоре после ее приезда в «Чинечитта», нашел шкаф для ее маленькой однокомнатной квартирки, когда она пожаловалась на нехватку места для хранения, и всегда представлял Кертису изменения в их сценарии единым фронтом.

– Вижу, ты сидишь с большими шишками. – Она кивнула в сторону Кертиса и других мужчин во внутреннем дворике.

– Нам, скромным писателям – Расселу, Гендельману и мне, – пришлось довольствоваться детским столом. Так что… – Он сделал многозначительную паузу. – Ласситер не терял времени даром.

– Это очень мило, правда, – то, как ты волнуешься.

Обычно Вивьен списывала беспокойство Леви на ревность, но знала, что она не в его вкусе. Ей еще предстояло выяснить, кто был в его вкусе.

Он рассмеялся.

– Я не беспокоюсь о тебе.

– Но ты этого не одобряешь.

– В Голливуде полно таких, как он. У них либо нет прошлого, либо девять жизней.

Приблизившись к своей припаркованной «веспе», Леви предложил Вивьен подвезти ее домой. Он старался сопровождать ее в Риме при любой возможности, зная, какими настырными бывают итальянцы, когда дело касается одинокой женщины.

Ярко-мандариновый мотороллер двинулся зигзагами по узким переулкам, пока не добрался до Виа дель Корсо, самой длинной улицы в историческом центре Рима. Леви прибавил скорость, чтобы не отстать от узкой полосы движения, направлявшейся на север, подпрыгивая, виляя и жестикулируя, как итальянец, и крича в ответ Вивьен, что трафик в Нью-Йорке ничуть не лучше, он просто еле движется по сравнению со здешним. В Италии дорожное движение поощряет скорость, что особенно заметно на Корсо, где во времена древних карнавалов лошади без всадников пробегали впечатляющую дистанцию.