Читать онлайн Валерий Четверкин - Новогодний антураж

ISBN 978-5-0050-8541-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Новый год

Года меняют ощущения свои,

Оттенки чувств, становятся все глубже,

Подпругу жизнь, затягивает туже,

И реже песнями тревожат соловьи.

Однако праздники в душе еще остались,

Они уже не лезут напролом,

Как косолапый, через бурелом,

Но искорками в мыслях затерялись.

Лишь новый год, в отличие от всех,

Не утерял – хоров объемное звучание,

Неудержимый звон бокалов, детский смех,

Грядущего и прошлого – венчание,

Загадочность безмолвную полей,

И непорочные природы одеяния,

В палитре лучезарного сияния,

Зажженных,

праздничных,

рождественских свечей.

Узоры родины – истории Руси

Предисловие

По сплетням, слухам, домыслам, преданиям,

По диспутам историков времен,

Мы приобщаемся к давно забытым знаниям,

Осмыслив все – логическим путем.

И толку нет вести пустые споры,

Доказывая правильность идей,

Ведь хочется, чтоб «повестью» своей,

Раскрылись прошлого, неясные узоры.

И, пусть историки, меня не судят строго,

Ведь факты черствые – основа для труда,

И если, что-то «приукрасим» – господа,

То не беда, ведь мнений очень много.

Призвав терпение на помощь, и труды,

Историков – различных поколений,

Отправим образность в потоки разных мнений,

Чтоб отыскать пропавшие следы….

Глава 1. Рюриковичи

Часть 1. Начало

От Одера до Вислы, от Балтики к Карпатам,

Среди лесов дремучих и степей,

По берегам озер и водным перекатам,

Расположились поселения людей.

В те темные, глухие времена,

Уже не все таились в норах, по корягам,

Никем не занятым пещерам, и оврагам,

И в скромных хижинах селились племена.

А если есть, пусть небольшой, но кров,

Спасающий от бурь и непогоды,

Он стал привязывать кочующие роды,

В селения малые, с защитой от врагов.

Но расселения славян не прекращались,

Гонимые под властью внешних сил,

Род, кто остался, быстро уходил,

И скоро все рода перемешались.

Причины разные, пожар, не урожай,

Врагов завистливых разнузданные орды,

Или какая хворь приходит в край,

Или зверей лесных оскаленные морды.

Рода объединялись в племена,

А племена объединялись для набегов,

Чтоб наказать коварных «печенегов»,

Чтоб, хоть на время, воцарилась тишина.

И наслаждаясь этой тишиной,

В июльском мареве, или январской стуже,

Народ трудился и работал над собой,

Чтоб завтра было также, а не хуже.

Кто земледелием прокармливал свой род,

Грибами разными, кореньями, охотой,

Кто рыболовством, кто разводит мед,

Кто занят кузницей, или другой работой.

Все жены пряжу прялками прядут,

Мужам своим, к одеждам, для походов,

Девицы хлеб для ужина пекут,

Со смехом возвращаясь с хороводов.

И если мир вокруг, то мир царит в семье,

И благочинные застолья под молитву,

И меда крынка, в праздничном столе,

Плясанья с музыкй, в разгар кулачной «битвы»,

И песни с присвистом, и чинные беседы,

И стать уверенная – завтра встретить беды.

Ремесел было много в те года,

Природа заставляла шевелиться,

Построить кров, от непогоды скрыться,

И шкуры выделать, чтоб выжить в холода.

Ковалась утварь и оружие для войн,

Набеги повторялись непрестанно,

И чтобы защитить семьи – покой,

В селениях кузнецы трудились – рьяно.

Вражда была всегда, и земли, и богатства,

Разнились у родов, обилием своим,

И бились меж собой, на смерть, свои же братства,

А иногда, родами, с войною шли к другим.

Фракия Римская изведала не раз

Опустошающую ярость столкновений,

Под звон мечей, и тысячи мгновений,

И блеска жуткого, озлобившихся глаз.

Враги, однако, стоили друг друга,

Легионеры Рима, и славяне,

Одним – покорность, лучшая подруга,

Другим – свободы, поднятое знамя.

И долго помнили те берега Цутры,

Усеянные римскими костями,

Как мчались диким натиском цунами,

Славян бушующих – тяжелые щиты.

Как дрогнул и поддался легион,

Как разорвав исколотые цепи,

Перуновы дрались нещадно дети,

Под гомон перепуганных ворон.

И длинная защитная стена,

Что Анастасий выстроил оградой,

Спасала Фракию, в те злые времена,

Став для народа Римского – наградой.

Но как не усиляли стену ту,

Со множеством различных укреплений,

Хильбудий всем устроил суету,

Вторгаясь в дебри славинских владений.

И вскоре все рода объединив,

Славяне римлян встретили достойно,

И, мало кто тогда остался жив,

И, ненадолго, стало всем спокойно.

Враги всегда боялись тактики славян,

Их скрытности, стремительности, мощи,

Умения всегда найти изъян,

В любой защите, в поле, или в роще,

В теснинах узких, или на реке,

Он появится мог, с копьем в своей руке.

Так было и с Иллирией тогда,

Из-за Истра, прорвавшись сквозь преграду,

Рода славян, заняв все города,

Для римских войск устроили засаду.

И, помня о Хильбудия – могиле,

Наместник двинуть войско побоялся,

И за пределами Иллирии остался,

Своей, уже, не доверяя силе.

Пятнадцать тысяч римлян, за рекой,

Тревожно к выступлению ждут приказа,

И, кажущимся был для них покой,

Пока их земли, пользует – «проказа».

Отряд славян, в три тысячи числом,

Меж тем Истру форсировал для битвы,

И в два отряда, почитав молитвы,

Обходят римлян, сразу с двух сторон.

И войско римское, значительней по силе,

Приказы командиров выполняя,

Разбить славян в отдельности решили,

Всех сил своих, никак не разделяя.

И битва разыгралась с двух сторон,

Славяне бросились, как волки на оленя,

Круша ряды, и копий не жалея,

Под гром щитов, и пораженных – стон.

Под натиском смешались все ряды,

Трещали копья, топоры и луки,

От ратной тяжести, уже слабели руки,

И ноги мощные включались для борьбы.

И, были римляне разгромлены тогда,

Юстиниан, обеспокоенный провалом,

Гвардейских конников бросает в никуда,

С телохранителем и воином – Асбадом.

Так в крепости фракийской Тузурул,

Собрались силы римлян для отпора,

Что бы себя избавить от позора,

Что ветер с северо-востока им «надул».

Славяне понимали, что в степи,

Не удержать им конную атаку,

Что марафонами от копий не уйти,

Коли в степи, они затеют драку.

И ночью темной, в полной тишине,

Охрану сняв на стенах Тузурула,

Ворвались в крепость – призраком во сне,

Нежданной гибелью дозорных караула.

И снова звон мечей накрыл округу,

В кровавых отблесках открытого огня,

И бились воины спинами друг к другу,

Теснины крепости, в душе своей кляня.

И луки с копьями сменили на кинжалы,

И пот кровавый землю пропитал,

И рог победный звонко прозвучал,

Когда Асбада воинов не стало.

Война меняла нравы и границы,

Определяя численность племен,

Со временем, родов сменялись лица,

Кто выжить смог, и не был истреблен.

Народы расселялись по Европе,

По новым и нехоженым местам,

В степях широких, или по лесам,

Рисуя карты, как в калейдоскопе.

Одни селились в западных краях,

Других влекли восточные пейзажи,

А третьих степи южные и пляжи,

На неприступных черноморских берегах.

Древляне, Кривичи, Поляне, Северяне,

Дреговичи, Радимичи и Русь,

Ильменские Славене, Полочане,

Их перечислить всех, уже я не берусь.

Одно нам ясно, с тех времен глубоких,

Родилось множество богатых городов,

С историей зажиточных родов,

Побед и поражений битв жестоких.

Часть 2. Жизнь Сокола

Междоусобицы, у них не мало лиц,

Жестокость крайняя, обманы и предательства,

И, вот уже приводят обстоятельства,

Под звон мечей, и зарево зарниц.

Как мало было нужно для войны,

Желания рубить у всех хватало,

И расширять границы стороны,

Для очень многих значилось не мало.

Разлад племен, ослабил города,

Враги – кочевники, обкладывали данью,

И мы сейчас, читаем по преданиям,

Как в Новгород, на вече, шли рода.

Как Гостомысл – старейшина совета,

Огладив бороду морщинистой рукой,

Взывал к народу, ради силы света,

Найти правителей, чтоб наступил покой.

Объединиться многими родами,

Под дланью встать правителя страны.

И выбраны мужи, идти послами,

Чтоб трон приняли, Рарога – сыны.

И ждали тех послов, и Кривичи, и Весь,

И Чудь, и Новгородцы в ожидании,

И разговоров – трепетная взвесь,

Была полна простым переживанием.

Каким их будет князь, что принесет с собой,

Какие ждать еще им перемены,

Опять войну, обманы и измены,

Или спокойствие, для жизни городской.

Торговые дела, далеки от земли,

А в Новегороде купцов жило не мало,

Да и товаров, разных здесь хватало,

И шли груженые, торговые лодьи.

Великий путь, что из варяг и в греки,

Был важным стратегическим пятном,

Тогда торговлю развивали реки,

Служив удобным транспортным окном.

На стругах грациозных шли в походы,

Когда к границам приближался враг,

И Ладоги – синеющие воды,

Противникам отдать нельзя никак.

И мудрый Гостомысл все понимал,

Объединяться – время им настало,

И в Новый город, внука он призвал,

Кто ратных подвигов свершил уже не мало.

И шла молва о Рюрике тогда,

Как о бесстрашном, сильном воеводе,

Его походы – на устах в народе,

А он с дружиною, пленяли города.

Как под его тяжелою рукой,

Ватаги рушились разрозненных народов,

И двигались границы, от походов,

Его дружины, что бросалась в бой.

И утром ранним, в солнечных лучах,

Простор закрыли убранные струги,

Резвился ветер, в плотных парусах,

Скрипели мачтовые ванты, от натуги,

Народ на пристани толпился в суете,

Купцы, степенные, не вдалеке стояли,

Всем миром – князя, с нетерпением ждали,

На площади толкаясь, в тесноте.

О пристань стукнулись смоленые борта,

Канаты сброшены, привязывая лодки,

И, вот дружинников – летящие походки,

Да желтой осени, простая красота.

Степенно Рюрик вышел на причал,

Окинул взором городские стены,

И все почувствовали сразу – перемены,

И от восторга, Новгород кричал.

Забот полно, в те было времена,

Открытые, свободные границы,

Через которые летят по небу птицы,

И шли враждебные, чужие племена.

И, чтобы прекратить набеги эти,

Взять под контроль теперь уж свой народ,

В Изборске – Тровор расставляет сети,

А Синиус – Белозеро берет.

У Рюрика уходят командиры, Аскольд и Дир,

С дружинами, в поход.

В богатый мир, толпой, в Константинополь,

«Повеселиться», если – повезет.

Дружина множится, то Кривичи, то Весь,

Свои ватаги князю посылают,

Их здесь и воинским искусствам обучают,

Сбивая праздность, неприкаянность и спесь,

И тело тренируется для боя,

И дух крепчает в воинском строю,

Чтоб встретить смерть с оружием, и стоя,

И не погибнуть, в праведном бою.

Собрав дружину, Рюрик на лодьях,

Идет к Смоленску, биться ли, брататься,

Ведь если будем тонко разбираться,

Здесь говорили на понятных языках.

Здесь и обычаи похожие и нравы,

Бога одни и те же, стать и быт,

Гостеприимство бесконечное, наряды,

И путь к добросердечности открыт.

И встретились они в открытом поле,

Радимичи, и Кривичи, и Чудь,

И обнялись, и радовались воле,

Открыв другим, такой же чистый путь.

Как и Смоленск, и Муром, и Ростов,

Приняли дружбу прямо и открыто,

И в миг уже, вражда была забыта,

Среди сынов, похожих городов.

И навыки уже, передавались боя,

Как уберечься от разящего меча,

Как щит держать, метать сулицу – стоя,

И не подставить спину, сгоряча,

Как в долгий, утомительный поход,

Готовить обувь, амуницию, одежду,

И не терять глубокую надежду,

Что защищен, отныне будет род.

На западе еще остался Киев,

С высоким берегом глубокого Днепра,

И Рюрик думал, что уже пора,

Лететь туда, стрелой свистящих крыльев,

Объединить последние рода,

Границы выставить, врагу на упреждение,

В той стороне уже родился каганат,

И надо ждать хазар, из опасения.

Дружины собраны, и войска дух силен,

Врагу не кланяться, обороняться надо,

Он в степь смотрел, своим тревожным взглядом,

Как лучше выставить, из Русичей – заслон.

А в Новом городе, меж тем, кипела жизнь,

Трудился люд рабочий, кузницы дымили,

С товаром новым лодьи заходили,

С рядов торговых выкрики неслись.

Пока их князь отправился в поход,

Вперед

Читать онлайн Валерий Четверкин - Новогодний антураж

Похожие книги