Тычу в зелёную кнопку видеозвонка и жду, однако ничего не происходит. И когда я смотрю на часы, то понимаю почему: в Нью-Йорке два часа ночи.
8. 8
Слава
— У тебя передозировка борщом, что ли, была, матрёшка? — слышится в трубке недовольный голос Гаса. — Младший одеяло в клочья изодрал, пока ответного звонка от своей розовой подружки ждал. Аж до сих пор башка чугунная. Ты где была?
Я поплотнее кутаюсь в вязаный плед и отваливаюсь на подушку:
— Мама знакомила меня с новым ухажёром. Кажется, она наконец оправилась от разрыва с Люциусом и снова счастлива.
— Всего день дома, а уже динамишь меня, матрёшка. — ворчит динамик. — Ты через неделю-то имя хоть моё вспомнишь?
Хих. Ревняшка.
Приправив голос тоном соблазнительницы, мурлычу:
— Я могу позвонить тебе сейчас. Ноутбук у меня под рукой.
— У меня сейчас совещание, матрёшка, — уныло сообщает Гас. — Боюсь, мои хоббиты прихереют, если Гендальф за столом свой посох достанет. Я перезвоню тебе, как освобожусь.
Я делаю над собой усилие, потому что дала себе слово не идти по пути наименьшего сопротивления, и признаюсь:
— Не получится. Когда ты освободишься, я буду сидеть на ужине у отца. Он хочет познакомить меня со своей будущей семьёй.
Даже за тысячи километров психическая волна раздражения, исходящая от Гаса, ударяет мне в ухо:
— А то вдруг ты в машине с соседнего сиденья Егорку недостаточно хорошо рассмотрела.
— Помимо Егора, там есть ещё Кристина и Анжела. — Я стоически держу оборону. — С ними я тоже хочу познакомиться.
Гас тяжело вздыхает, но к счастью, решает не атаковать меня приступами ревности дальше:
— Ладно, матрёшка. Судя по топоту лап, хоббиты близко. Напишу, как освобожусь.
— Люблю тебя, Малфой.
Голос Гаса смягчается, и я почти вижу, как его губы трогает улыбка.
— Люблю тебя, Сла-ва.
Провалявшись в кровати ещё полчаса, я, наконец, встаю и иду в гардеробную инспектировать вешалки в поисках одеяния, которое наповал влюбит в меня новую семью демона Игоря.
Понравиться Таносу, влюбить в себя Анжелу… насколько было бы проще, если бы мама с отцом не разводились. Понравился родителям в детстве — и всю жизнь почиваешь на лаврах.
К дому отца я приезжаю в прикиде няшного мамонтёнка: вязаный помпон, мохнатый полушубок и угги. Паркую свой Яндекс-драйв вдоль обочины и топаю к подъезду. Немного волнуюсь, потому что правда хочу понравиться отцовской невесте. Несмотря на его дрянной характер, я очень люблю отца и искренне желаю ему счастья.
Дверь двухуровневой отцовской берлоги распахивается, и с порога, вызывая обильное слезотечение от ослепительной белизны виниров, мне улыбается высоченная дама. Она и правда Анжела. Крупноватая челюсть с большим, напичканным инъекциями ртом, неестественно впалые скулы (неужели зубы удаляла?), гладкий, как яйцо, лоб и подтянутые к подбородку сиськи. Гаса бы уже тошнило прямо на её пятнадцатисантиметровые лабутены.
— Здрасьте, я Слава, — решаю не затягивать обоюдное разглядывание.
— Приятно наконец познакомиться, Станислава! — отмерев, восклицает эта синьора и поистине царским жестом приглашает меня войти.
— Я Слава, — поправляю её, скидывая своих милых мохнатиков с ног.
Вот честно, не такого я ожидала. Думала, увижу кого-то вроде Мерил Стрип или Моники Беллуччи, а тут состаренная версия Марии Погребняк.
— Я уж думал, тебя в этом Макдональдсе разнесёт, а ты как будто ещё схуднула, — раздаётся голос отца за спиной. — С возвращением, Жданова-младшая.
