Я вздохнула и допила остатки чая. Мне нужно быть осторожнее. Никто не должен узнать, что в теле бруксы Пауэллы теперь душа человеческой бабки... Бабки-дуры, я бы сказала, которая до девяносто трех лет дожила, а мозгами так и не обзавелась, поверила наглому и бесстыжему демону и вляпалась по уши. Раз ритуал запрещенный, значит меняться душами тоже запрещено. И вряд ли мне понравится то, что со мной сделают, если вдруг узнают, что произошло.
Все знает только Ирка... Она тоже не человек и даже не душа моей соседки. Она — мелкий бес-прислужник. Что-то вроде моего личного слуги, которого родители привязали к ребенку еще в младенчестве. И сегодня утром именно я одарила ее внешностью и характером соседки-Ирки. И именем. Раньше его все звали просто Бес.
- Пашенька, - Ирка выхватила у меня из рук пустую кружку, - пирожок будешь? Я твои любимые напекла, с яблоками и корицей...
Я кивнула. Буду. Это очень хорошо, то я могу есть все подряд, а не только полусырое мясо. Я жевала вкуснейшие иркины пирожки и думала, что все не так уж плохо. У меня есть дом. Большой, новый и красивый.
Пусть я брукса, зато жить буду долго. Пусть я на лицо страшная, как смертный грех, зато молодая и стройная. И, кстати, совсем не склонная к полноте. Я у Ирки уточнила, прежде чем хвататься за третий пирожок. Пусть у меня есть муж, зато... вот тут ничего не придумывалось... вздохнула... это чистый минус. И то, что разводов в этом мире нет — тоже...
Но ничего... живы будем, не помрем. А от мужа я все равно избавлюсь... когда-нибудь. Он же просто человек.
4. Мой дом, или бесы на службе человечества
После плотного завтрака я решила обойти свои владения до конца. А то со всеми этими волнениями, так ничего и не осмотрела.
На первом этаже рядом с просторной кухней была столовая. Светлая, большая, с тремя окнами, закрытыми полупрозрачными серо-зелеными шторами, чтобы солнце не обжигало нежную кожу бруксы. В простенках стояли узкие и невысокие шкафы-этажерки с милыми безделушками на открытых полках. А в нижних ящиках прятались столовые приборы, полотенца и салфетки.
В двух больших шкафах для посуды с торца комнаты хранились обеденные, чайные и кофейные сервизы, красиво расставленные за стеклянными дверцами. Я затруднилась бы сказать на сколько персон был каждый из них, но количество тарелочек и чашечек впечатляло. И, даже не прикасаясь к хрупким чайничкам, я могла поспорить, что это настоящий, дорогой фарфор, а не привычная мне керамика.
Стол в центре столовой тоже поражал воображение. Огромный, длинный... я такие раньше только по телевизору видела. В мою квартиру, в обычной хрущевской пятиэтажке, такой стол не влез бы. Даже по частям.
Тонкая белоснежная скатерть свисала почти до пола, создавая атмосферу торжественного приема. Вокруг стояли стулья с высокими спинками, мягкими сиденьями и подлокотниками. Я пересчитала, мест за столом было двадцать четыре. Ужасно, должно быть, обедать в такой столовой в одиночку.
Двери столовой и всех остальных комнат на первом этаже выходили в холл-гостиную. После столовой гостиная казалась темной, хотя и была отделана в светлых тонах. Два небольших окна давали слишком мало света.
Зато здесь был камин. Самый настоящий и рабочий камин. Ирка вычистила золу, но темные пятна на стенках камина и дрова, сложенные аккуратной стопкой в специальном ящике, красноречиво убеждали, что совсем недавно здесь горел огонь. Кованная ажурная решетка, каминная полка, на которой стояли хрупкие статуэтки, изображавшие людей и демонов, стойка с кочергой, совком и метлой...
