– Ладно, можешь не рассказывать, конспиролог несчастный, но предупредить же можно, если уезжаешь. Позвонить, написать. Что? Так трудно?
Он улыбался и говорил всякие глупости.
Тогда он пробыл в городе пару месяцев, а потом снова пропал, как в воду канул. И снова ничего не сказал. Она просто задохнулась. Разбивала умолкший телефон о стену и кричала в подушки. Время стало её самым безжалостным врагом. Она не понимала ничего. Ничего не понимала. Просто смотрела на чёртов экран и ждала, когда там снова засветится его имя. В этот раз она его непременно убьет, покалечит, уничтожит, пусть только объявится.
Пусть только объявится.
Пусть
только
объявится…
Теперь она точно знала, что самая страшная пытка – это пытка временем, помноженным на неизвестность. Знакомые выходили замуж, рожали детей, разводились, а она жила будто параллельно со всем миром, не пересекаясь. У неё были свои счёты со временем. Иногда ей казалось, что он умер и тогда она рыдала и напивалась в одиночку. Но никогда, даже ночью, не выключала чёртов телефон, по которому звонили все кому не лень, кроме него.
Прошло два года.
– Привет, это я. Есть время встретиться? – говорил осторожно, будто шёл по тонкому льду.
– Да, давай, – ответила так, будто последний раз говорили вчера.
– Тебя разыскивает Интерпол? Ты – шпион? Бандит? Кто ты?
Она задавала вопросы просто по инерции. Он снова смеялся и снова ничего не говорил о себе, будто не было этих проклятых лет и всё было по-прежнему. Только глаза стали глубже и складки у губ контрастнее.
– Хорошо, не говори ничего. Но ты мне должен за это время кучу обедов, ужинов, прогулок, поездок, просмотров кино, праздников, дней рождений и всего такого, что мы пропустили, так что ты у меня в заложниках. Будешь всё компенсировать! – прятала она за шутками своё отчаяние.
Он поднимал руки и клялся исполнить все её прихоти. Время, проведенное с ним, обнуляло все её ужасы, и она оттаивала.
– Ты опять уедешь? – спросила его однажды, будто о самом обыденном, когда они стояли на причале и смотрели на паромы.
– Скорее всего, – ответил тоже просто.
– Когда?
– Не знаю.
– Сможешь предупредить?
– Не знаю.
– Понятно.
Она обхватила себя руками, словно внезапно озябла. Они долго молчали. Это было примерно за месяц до этого дня, вернее вечера, в котором она сидела, прислонившись к стене дома на узком тротуаре и злилась.
Ещё некоторое время после её бегства он сидел за столиком почти не двигаясь, и невозможно было понять со стороны, что он чувствует. Что он мог ей ответить? Какие подобрать слова? Тот, кто не мог присвоить себе даже собственную жизнь.
Он рассчитался и вышел в город, выгуливающий свой самый роскошный наряд – белые ночи. Он любил это время, когда ночь слаба и такое чувство, что свет всегда на твоей стороне. Вынул телефон, что-то написал и убрав в карман, двинулся по улице, ещё долго маяча вдали своей головой, поверх всех прочих.
В её руке моргнул экран. Она отрешённо посмотрела на него и поднесла телефон к лицу, прочитала сообщение.
«Не меняй номер, Мышкин» и рапортующий смайлик.
– Что?! Нет!
Она вскочила и побежала в обратную сторону, расталкивая прохожих. «Нет, только не это… пожалуйста… пожалуйста… не сейчас… прошу…» – твердила эти слова, потому что уже всё знала. Поняла мгновенно. Как бы быстро не бежала, она не могла догнать его. Как в бесконечно повторяющемся кошмаре – снова и снова не могла догнать его.
