Но первая настоящая драма случилась примерно через два года после рождения Ксюши. У нашей тогдашней няни воспалился аппендицит, и её спешно госпитализировали. Я был в отъезде в соседней области, когда это произошло. Спешно выехав домой, я уже почувствовал неладное.
Анжела просто оставила Ксюшу одну дома и укатила на очередную тусовку. Позже жена клялась, что дочь спала крепко, что ничего с ней не произошло бы в любом случае и нет причин для ссор, но я был непреклонен.
Очередной скандал закончился хлопаньем дверью, и Анжела ушла в закат. Её не было трое суток, и я обратился к брату. Мою супругу нашли быстро. В абсолютно невменяемом состоянии, в компании золотой молодёжи, она чуть ли не предавалась разврату прямо на столе, посреди модного ночного клуба. Это была точка невозврата.
Я знал, что никогда не прощу жену, но классическое воспитание упрямо взывало к совести и умоляло дать женщине последний шанс.
Нельзя оставлять ребёнка без матери, – убеждал я себя. – А ты предательство как-нибудь переживёшь.
Три недели реабилитационного центра и полного детокса организма после беспорядочных возлияний и приёма запрещённых веществ, общение с психологом центра дали первые результаты. Анжела начала худо-бедно выбираться из своего затяжного кризиса, начала уделять время дочери. В течение года всё было нормально, не идеально, да, но стабильно и безо всяких сложностей. То ли жена поняла, что моё терпение на исходе, то ли действительно решила изменить свою жизнь. Это неважно. Главное, они с дочерью сблизились, и рядом с матерью Ксюша была в безопасности. Так думал я.
Удар же пришёл оттуда, откуда не ждали. И это стало последней каплей в море моих семейных отношений с этой женщиной.
Всю дорогу до дома я заставляю себя принять беззаботный вид и не впадать в крайности.
Анжела же сказала, что не собирается прямо сейчас врываться в счастливую жизнь моей дочери, да? Вот и нечего паниковать раньше времени. Уверен, стоит промариновать женщину временем, как она сама откажется от этой затеи, потому что ей надоест ждать, да и на смену одной сумасбродной идее придёт другая. Главное, продумать, как потянуть кота за… хвост.
Я ни на мгновение не хочу думать, что Анжела могла измениться. Не могла. Ни за что не поверю. А значит, её нельзя подпускать к Ксюне. И этого не произойдёт, пока я либо не буду убеждён в обратном, либо не случится то, что я прогнозирую. И всё моё существо вопит и бьётся в агонии, требуя послать её куда подальше сразу, и не выжидать доказательств мифических изменений.
Дом традиционно встречает ярким светом и… полным отсутствием народа. Я так быстро привык к семейному шуму, что теперь удивлённо обыскиваю территорию в поисках жизни.
Заглядываю в детскую и застываю в дверях. Галина Андреевна с Виктором Семёновичем пакуют в пакеты игрушки, а Павлик и Тёма сгружают одиночные пакеты в один огромный.
– Что здесь происходит? – спрашиваю я вместо приветствия и, не сдержавшись, каламбурю с усмешкой: – Ксюша снова вышла замуж за какого-нибудь мальчика с развивающих занятий и решила переехать к нему?
– Ой, Олег Фёдорович, – вздыхает домоправительница, – ну скажете тоже! У нас тут такое..! Даже и не знаю, как сказать-то!
– Что с Ксюшей? – моментально подбираюсь я. – Она в порядке?
– Да, в порядке, но… Вы, может, с Аней поговорите? Она лучше объяснит…
Остаток её речи я дослушиваю уже в коридоре, направляясь в спальню няни Ани. И застаю там прелюбопытнейшую картину: посреди комнаты расстеленна белая простынь, Ксюша сидит на табуретке ровно в центре полотна и весело дрыгает ножками, пока Анна Евгеньевна расчёсывает тонкие волосики.
