О чем думает море… - страница 16

Когда все вернулись в отель, то как по команде свалились спать, осоловев от жары и усталости. Только Джон, прежде чем улечься спать, потому что усталость не оставила и его своим вниманием, тщательно перекопировал фотографии и координаты места на несколько разных дисков. Сделав несколько непонятных звонков, потом еще долго искал в сети фотографии Мири и громко чертыхался, поминая журналистов такими словами, что даже слыхавший от своего деда и не такое, невозмутимый и самый тихий из охранников Бабу приподнимал сонную голову и цокал языком то ли от недоумения, то ли от восхищения.

Джон искал такую фотографию девочки, на которой бы было хорошо видно ее увечье, он почти отчаялся – журналисты были так политкорректны, что снимали всегда только ровно столько от Мири, сколько призвано было умилять публику, а не расстраивать ее по пустякам. Он решился было даже попросить фотографию у ее мамаши, и даже набрал ее номер, но вовремя сообразил, что эта идиотка может подумать бог знает что, что девочку украли, например, ведь он сам пытался подкинуть ей эту идею… или еще чего похуже… да… с ней еще придется повозиться…В конце концов, Джон все-таки выудил из сети фото девочки во весь рост с подписью «Извращенец и педофил издевался над пятилетней девочкой на протяжении семи лет». Нелепость заголовка почти не задела его сознания, все его мысли были сейчас сосредоточены на двух вопросах – что случилось, и как это можно использовать. Только какой-то смутный образ всплыл в его сознании, он вспомнил, что именно семь лет назад уже бывал на Священной земле, но тогда, всеми позабытый, никем не узнаваемый и отчаявшийся, он был у Стены плача, хм… интересно, что он тогда засунул в эту стену…Чего он хотел?

Чего он мог хотеть? Только славы! Даже не признания, временами он переставал обманывать себя и в эти моменты осознавал себя посредственностью и бесталанным выскочкой, которому однажды удалось поймать за хвост удачу. Ему, конечно, очень льстило, что его охрана считала его непризнанным гением, но он знал, что если и удастся еще раз прогреметь на весь мир, то это может быть только слава, мимолетная и яркая, желанная и упоительная… Джон снова отдался мечтам и так и уснул, в лавровом венке проходящим через Золотые ворота… на большом полупрозрачном слоне, уши которого колыхались от ветра и издавали приятный мелодичный звук китайских колокольчиков…

Звонил телефон. Звонил, наверное, уже достаточно давно, потому что, когда Джон открыл глаза, его неразлучная троица охраны стояла перед ним, заканчивая натягивать форму и очень недоброжелательно вглядываясь в телефон.

Джон, спросонья еще плохо соображая, схватил трубку, которая удивительно неприятным визгливым и одновременно хриплым женским голосом на чудовищном английском осведомилась все ли в порядке у господина, и не дождавшись никаких членораздельных звуков с другой стороны, объяснила причину своего утреннего звонка:

– Дело в том, господин Блю, вы всегда заказываете ужин в номер, а сейчас уже время завтрака, а никто из вас не вышел до сих пор из номера, а ужин, привезенный еще вчера из ресторана, так и стоит у вас под дверью. Это нехорошо, господин, ничего страшного, конечно, но это неправильно, они волновались, то есть не то, чтоб… а еще господин Блю, с раннего утра в отель рвутся какие-то подозрительные личности, уверяющие, что пришли именно к вам, и что, если эти …. действительно к Вам, то лучше было бы… а то… полиция…. Джон отставил трубку от уха, и гостиничный номер огласился капризным повизгиванием – слов было почти не разобрать, а только складывалось ощущение, что здоровая взрослая собака силится гавкнуть стянутым ремнями намордника ртом.