Казалось бы, жизнь текла своим чередом, по давным-давно установленным законам, но как же хотелось перевернуть всё с ног на голову, вытряхнуть всё пустое, лишнее, никчемное. Подарить глупцам мозги, бессердечным – сердце. Паршиво, что воплотить эти гуманистические бредни о всеобщем благоденствии не в его власти. И не нужно, по Гамбургскому счёту.
– Выдохни, – подошедший тренер похлопал по взмокшей спине Георгия. – Случилось что?
Тренер – неплохой мужик, лет на пять старше самого Георгия, приятель старшего брата по юности. Рус в своё время не выползал из спортивного зала, младшего подтянул. Адептом спорта Георгий не стал, но форму старался поддерживать. С его работой не обойтись без физических нагрузок, быстро останешься без спины.
– Всё нормально, Валер, – отмахнулся Георгий.
– Точно?
– Как в аптеке.
– Смотри, если что…
– Спасибо, – Георгий в ответ хлопнул Валерия по плечу, кивнул, благодаря за участие, вышел из зала, вытирая взмокший лоб.
Телефон услужливо показал семнадцать пропущенных вызовов и бомбардировку из сообщений. Потёр переносицу, не долго размышляя, занёс абонента в чёрный список, надоела. Сколько можно?
Он больше не мог слышать Кристину, кажется, у него даже на буквы её имени появилась аллергия. Смертельно хотелось найти такие слова, чтобы она поняла, наконец, – поезд ушёл. Слетел с рельсов, отправился в пропасть, разбился, превратился в фарш из воспоминаний, среди которых ни одного хорошего не осталось. А ведь были, должны были быть, ведь когда-то он с ума сходил, бредил ею, её выходками, словами, действиями, теперь кроме отвращения вспомнить нечего. Грёбаный парадокс.
Толку, правда, от игнорирования было мало, Георгий отлично понимал это. Не пройдёт и нескольких часов, как она позвонит с другого номера. Не взять трубку он не сможет, положение обязывает, сменить номер тоже.
Среди пропущенных был один от матери, ей перезвонил сразу же, тут же, у шкафчика фитнес-клуба.
– Привет, мам, – сказал, глянув на настенные часы.
Шесть вечера, по идее должна быть дома, но скорей всего на работе. За всю жизнь он не встречал врача более увлечённого своей работой, чем собственная мать. В детстве, помнил, обижался, ему всё время не хватало мамы рядом. Чувствовал себя потерянным, покинутым, ненужным, и это несмотря на бабушку, которая постоянно была рядом, отца, пока тот был жив, и старшего брата. Позже понял, принял, сейчас искренне гордился матерью, всю жизнь отдавшей городской больнице, рядовому отделению гинекологии.
– Я по поводу Маши Мельниковой. Ты точно уверен?
– Да, мам, уверен. С Русом обсудили, никаких проблем не будет. Чудес не обещаю, но что в наших силах – сделаем.
– Девочка настрадалась, не хотелось бы лишних разочарований…
– Ты думаешь, у неё сейчас нет разочарований? Завтра поговорю с её матерью, потом с ней самой.
– Хорошо.
Маша Мельникова – одна из причин настроения Георгия, его желания рвать и метать. Он случайно увидел этого ребёнка, хотя по возрасту девочке двадцать лет – по сути, она ребёнок. Заехал в больницу к матери, шёл по отделению в сторону ординаторской, увидел в отдельной палате изуродованное существо с телом нескладного подростка. Не удержался от вопроса.
– Над девочкой издевался отец, мать видела, терпела, надеялась на чудо. В последний раз это случилось в четырнадцать Машиных лет, тогда он живого места не оставил на ребёнке, сейчас плановая госпитализация…
