Но отказать в приглашении будет дурным тоном.
Ладно. Я не боюсь показаться грубиянкой. А вот бедной ― да.
Нужно что-то придумать.
РОМА
― Что с твоим лицом, братишка? ― Макар пихает Феликса в бок.
Младший брат нехотя поднимает голову, отвлекаясь от экрана мобильного, и награждает бородатого кудряша свинцовым взглядом.
― Жалею, что позволил притащить себя в этот дешевый цирк, ― рубит с плеча, не заботясь, что заденет нежные чувства Макара. Он весь день жужжал о ночном клубе «Холидэй», который ему настоятельно советовали посетить приятели. Мы согласись пойти сюда, только чтобы не слышать нудный скулеж о том, какая у нас скучная семейка.
Мажорское пристанище наркош и малолетних алкашей, избалованных родительским влиянием. Ничего особенного. Примитивная атмосфера, тяжелая электронная музыка, несколько отдельных залов и VIP-комнат. В перечень услуг заведения входят первоклассные шлюхи, которые за дополнительную плату отменно станцуют стриптиз и беззастенчиво опустошат не только твой бумажник, но и облегчат тяжесть мошонки.
Макар обхватывает губами мундштук и затягивается. Помещение провоняло ароматом кальяна, и я бы отрезал себе нос, чтобы больше его не чувствовать. Никакая химчистка не сотрет с моей одежды эту вонь.
― Мы редко проводим время вместе, ― выдыхая клубы густого белесого дыма, говорит Макар.
Закидывает руку на спинку дивана и раздевает взглядом танцовщиц на небольшой сцене. Полураздетые молодые женщины танцуют подобие канкана, но ничего сексуального я в этом не вижу. Дешевый разврат ― да. Макар же называет это «эротической эстетикой».
― Мы все время торчим друг у друга на виду, ― бурчит Феликс. Его пальцы быстро порхают по сенсорной клавиатуре. ― Тебе этого мало?
― Нет. Но мы редко вместе отдыхаем, ― переобувается Макар.
― Я всем доволен.
Я поднимаю руку.
― И я.
Средний брат раздосадовано качает головой и полностью увлекается созерцанием эротического представления. Десять девиц размахивают ногами, демонстрируя впечатляющую гибкость и интимные зоны. Откровенно нагибаются, трогая себя за задницы.
Хорошо. Зрелище занимательное.
После второй порции абсента я чувствую, как натягивается ткань в области ширинки под напором каменеющего члена. Любой гетеросексуальный мужчина с отсутствием проблем с возбуждением заведется от вида трясущихся попок и грудей. Из нашей тройки невозмутимым остается Феликс. Мне удается поглядеть краем зрения на экран его телефона и увидеть переписку с дочкой.
Громкая музыка в миксе с алкоголем перебивает ход мыслей, я постепенно расслабляюсь, выкидывая за чертоги сознания рабочие вопросы и жутчайшее раздражение, которое накатывает на меня каждый раз, когда думаю о Покровской.
Я делаю глоток воздуха, но кислород застревает где-то в районе гортани рыбной костью, болезненно впиваясь в стенки горла. Бросаю случайный взгляд на одну из танцовщиц и пытаюсь вглядеться в ее лицо.
Чертовски похожа на дьяволицу с несносным характером.
Но это не Дана. Конечно, не она.
Кожа у этой девушки светлее, бедра не такие манящие, округлые, а вот бюст внушительный, что не возникает сомнений ― сиськи искусственные. У Даниэлы грудь своя. Пышная, высокая. Она подбирает такую одежду, что невозможно не оценить достоинство ее тела. Твердая троечка. Кожа гладкая, теплого оливкового оттенка. Бледная родинка над верхней губой, ближе к правому уголку рта. Аккуратный нос, ярко-голубые глаза и густые ресницы. Все в ней безупречно. Кроме души. Там, под ребрами, бьется тьма.
