О проблемах созависимости - страница 17

Екатерина Ивановна говорит Алёше Карамазову: «В этих делах, Алексей Фёдорович, в этих делах теперь главное – честь и долг, и не знаю, что ещё, но нечто высшее, даже, может быть, высшее самого долга. Мне сердце сказывает про это непреодолимое чувство, и оно непреодолимо влечёт меня. Всё, впрочем, в двух словах, я уже решилась: если даже он и женится на той… твари, – начала она торжественно, – которой я никогда, никогда простить не могу, то я всё-таки не оставлю его! От этих пор я уже никогда, никогда не оставлю его! – произнесла она с каким-то надрывом какого-то бледного вымученного восторга. – То есть не то чтоб я таскалась за ним, попадалась ему поминутно на глаза, мучила его – о нет, я уеду в другой город, куда хотите, но я всю жизнь, всю жизнь мою буду следить за ним не уставая. Когда же он станет с тою несчастен, а это непременно и сейчас же будет, то пусть придёт ко мне, и он встретит друга, сестру… Только сестру, конечно, и это навеки так, но он убедится, наконец, что эта сестра действительно сестра его, любящая и всю жизнь ему пожертвовавшая. Я добьюсь того, я настою на том, что наконец он узнает меня и будет передавать мне всё, не стыдясь! – воскликнула она как бы в исступлении. – Я буду богом его, которому он будет молиться, – и это по меньшей мере он должен мне за измену свою и за то, что я перенесла чрез него вчера. И пусть же он видит во всю жизнь свою, что я всю жизнь мою буду верна ему и моему данному ему раз слову несмотря на то, что он был неверен и изменил. Я буду… Я обращусь лишь в средство для его счастия (или как это сказать), в инструмент, в машину для его счастия, и это на всю жизнь, на всю жизнь, и чтоб он видел это впредь всю жизнь свою! Вот всё моё решение! Иван Фёдорович в высшей степени одобряет меня»[24].

Она говорила, что Митя должен забыть в ней женщину, что она хочет его «спасти навеки»: «Давно знаю, и знаю наверно. Я в Москве телеграммой спрашивала и давно знаю, что деньги не получены. Он деньги не послал, но я молчала. В последнюю неделю я узнала, как ему были и ещё нужны деньги… Я поставила во всём этом одну только цель: чтоб он знал, к кому воротиться и кто его самый верный друг. Нет, он не хочет верить, что я ему самый верный друг, не захотел узнать меня, он смотрит на меня только как на женщину. Меня всю неделю мучила страшная забота: как бы сделать, чтоб он не постыдился предо мной этой растраты трёх тысяч? То есть пусть стыдится и всех и себя самого, но пусть меня не стыдится. Ведь Богу он говорит же всё, не стыдясь. Зачем же не знает до сих пор, сколько я могу для него вынести? Зачем, зачем не знает меня, как он смеет не знать меня после всего, что было? Я хочу его спасти навеки. Пусть он забудет меня как свою невесту! И вот он боится предо мной за честь свою! Ведь вам же, Алексей Фёдорович, он не побоялся открыться? Отчего я до сих пор не заслужила того же?»[25]. Алёша же сказал ей: «Дмитрия надрывом любите… внеправду любите… потому что уверили себя так…». Сам Митя вот что сказал о ней: «Она свою добродетель любит, а не меня».

Сам Митя Карамазов говорил про неё, что она – «инфернальная душа и великого гнева женщина». О чём идёт речь? Если человек постоянно гневается, значит, он одинок. А раз он одинок, у него затруднён приток жизненных содержаний, с которыми человек строит свою личность, с помощью которых осуществляется культурное возрастание.