О родном - страница 2

Үҙем йыраҡта булһамда

Хоть я и далеко

Күңелем өйҙә икән

Душа моя дома

Ҡапҡа төптәренә сығып

Около входа во двор

Әсәйем көтә микән

Меня поджидает мама

После похорон дедушка взял в жёны бабушку Марьям. Она пережила войну в свои подростковые годы и стала железной леди: строгой, можно сказать, жёсткой. Детьми, мы боялись играть рядом с ней и предпочитали у неё не задерживаться. Лишь спустя время приходит осознание: человеку, пережившему войну, сложно оставаться жизнерадостным.

Я всё хотела записать её воспоминания о военных годах, но так и не осмелилась. Время забрало бабушку Марьям, оставив мне взамен сожаления о несделанном. Уходят люди – умирают целые миры.

Напротив дома бабушки – пустое здание. Раньше там жила моя лучшая подруга Нэркэс со своей семьёй. Она любила смотреть аниме, и в 2012-е годы постоянно жила в ожидании новых выпусков Наруто. Меня тогда, как ни странно, японские мультфильмы не особо интересовали. Вместо этого, я уговаривала её поиграть среди скал на склоне горы. Мы обустраивали вместе с другими подругами базу: выбирали место для столовой и гостиной, приносили покрывала, посуду и еду – формировали свой маленький мирок. Нам казалось, что наша связь – крепче некуда. Любили фантазировать, что, повзрослев, обязательно будем дружить семьями.

Недавно я прогуливалась среди тех самых скал, и у меня закружилась голова. Невозможно ни спуститься, ни подняться – и как мы, маленькие девочки, осмеливались ходить по этим опасным местам? Всё-таки в свои 8 лет я была куда бесстрашнее и отважнее. Навык, который так нужен в некоторых ситуациях сегодня, но, кажется, уже утерянный. Где-то там, среди скал.

Наше детство – Нэркэс, моё и других подружек – прошло не только среди скал, но и на улицах. Зимой мы строили горки, играли в снежки и устраивали хоккей на реке, катаясь на валенках с галошами. Весной делали кораблики из листов А4 и запускали их на ручейках. Осенью – выходили в лес собирать листья для гербария, попутно фотографируясь на маленький кнопочный телефон.

И традиции в нашем ауле тоже привязаны к улицам. Так, каждый Ураза Байрам мы брали с собой пакеты и ходили по домам – собирать конфеты и печенья у жителей. Домой приходили с мешками, полными сладостей. Каждый год обещали родителям, что обязательно всё доедим, и каждый раз не доедали. Такое было негласное правило среди детей – охватить все 230 домов аула.

Примерно на третий год ты уже понимаешь, в каком доме тебе подарят вкусные конфеты вроде «Twix», а в каком – невкусное «Птичье молоко». Так, на Советской жила бабушка, которая вместо конфет давала нам хлеб с маслом. Тогда нас это сильно удивило – у нас дома есть и хлеб, и домашняя сметана, конфет разве не будет?

Будучи 22-летней, понимаю, что, возможно, у неё и не было возможности что-то прикупить. Сегодня на улицах не видно детей. Ни даже во время Ураза Байрам, когда принято «әйенселәргә». Все они в телефонах. И вместо игр в снежки, они предпочитают собираться в доме с работающим вай-фаем.

Каждый день прогуливаясь до остановки школьного автобуса, чтобы поехать на работу, прохожу рядом с этим домом на Советской, которого уже нет. А я так и не узнала имя этой бабушки, навсегда впечатавшейся в сознание. Она осталась незаменимым пазлом моего мира под названием «Куват».

В Википедии в описание к деревне Куват, где я родилась и сейчас живу, приведена статистика, что здесь проживает 99% башкир. Тот выделяющийся 1% – дело рук тёти Раузы, татарки, которая живёт в самом низу улицы, аккурат перед речкой.