О родном - страница 4

Все эти ребята составляли старший и концертирующий состав ансамбля. Я же была из младшей группы, и моя роль была проста – держать флаг республики Алтай во время выступления на сцене Стамбула. И знаете, мне было совсем не стыдно: если бы заболел один из участников, я легко могла заменить танцора, поскольку тренировалась со всеми наравне.

Однажды уборщика строительного мусора Нотр-Дам спросили: «что вы делаете?». Он ответил с гордостью: «Я строю Собор Парижской Богоматери!». Такой же вопрос задали игральщику на колокольчиках в оркестре. Его ответ был: «Я не играю на колокольчиках, я играю Пятую симфонию Малера!».

Так и я, Байару – «игральщица пятой Малера и строительница собора» – наблюдала за тем, как Суркура Николаевна, очень похожая на балерину «Большого», успокаивала мальчишек и всё время проверяла наши паспорта и документы перед взлётом. Мне всегда казалось, что наша руководительница – слегка тревожная женщина. Она не переставала повторять правила поведения в Стамбуле:

Улыбаться всем.

Здороваться со всеми.

Благодарить всех.

Слушаться всех в новой семье, где мы будем жить месяц.

Не теряться.

Не разговаривать с посторонними.

Ещё раз улыбаться и быть милыми, в России можно не улыбаться, за границей все обязаны УЛЫБАТЬСЯ!

Представьте такую картину. Огромный зал Макдональдса, две подружки-китаянки весело обедают за белым пластмассовым столиком. К ним подходит высокий, худой, одетый в серое молодой москвич в кепке и бросает в тарелку одной из китаянок тухлую картошечку в мундире. Та резко встаёт и высыпает всё, что у неё было на тарелке, прямо ему на голову. Парень начинает злиться, сжимать кулаки, но именно в этот момент мимо него проходит огромная делегация алтайцев. Все вокруг перестают жевать свои бургеры и смотрят на нас с интересом: что же будет дальше? А дальше ничегошеньки. Нацист просто технично уходит. Мы ещё не сталкивались с таким поведением и с этим страшным понятием раньше. Как реагировать? Что говорить? Вся ситуация вызвала у нас одно чувство – чувство «наступания на говно». Далее мы просто идём заказывать еду, люди продолжают гудеть, пыхтеть в своих делах. И никто из нас или других людей почему-то не осуждают вслух, даже не обсуждают только что увиденную сцену.

Неприветливое московское метро, полный вагон безразличных. Напротив «детёнышей алтайцев» сидит громадный байкер лет 60. Мы тщательно разглядываем его татуировки. Из-за чёрных очков на лице байкера было неясно, заметил он наш бестактный осмотр или нет. Учительница в панике кричит: «Наша остановка!». Группа бежит в толпе запахов, лиц, странных причёсок и ботинок. Байару останавливается перед эскалатором. Инопланетная машина-лестница начинается у меня перед ногами и заканчивается высоко-высоко, словно портал в космос. Закрыв глаза, я шагаю вперёд и тут же двигаюсь с ветерком наверх. Через некоторое время оглядываюсь и вижу, что я поднялась настолько высоко, что люди внизу кажутся маленькими точками. В ногах сразу появляется слабость, а в глазах темнеет… Через секунду слышу крики друзей, открываю глаза и замечаю татуированный кулак того самого байкера – он держит лямку моего рюкзака и пытается поставить меня на ватные ноги. Мы благополучно прибываем до устойчивой земли наверху. Байкер, показав в улыбке серебряные зубы, исчезает, забирая с собой страхи и тревоги большого города.