Читать онлайн говорит республика - О родном

Что мы представляем, когда думаем о родном?

Лично я – мамины объятия, смеющиеся глаза отца, конфеты в протянутой ко мне смуглой руке деда, бабушкины тувинские песни, коричневую гряду гор на горизонте и это детское ощущение того, что мир огромен и непоколебим, а ещё – добр и щедр ко мне, любознательной девчушке из Кызыла.

А что представляете вы?

Этот сборник – текстовое путешествие в «родное» семнадцати человек из самых разных республик и регионов, самых разных опытов и идентичностей. Собранные здесь тексты написаны в разных жанрах: от сказки до научной фантастики, от художественного рассказа до рефлексивного эссе и дневника. И описывают они тоже самое разное: от улиц родного аула и пеших походов к заречным сопкам до буддийских мифов и встречи с альтернативной собой, оставшейся жить на родине.

Первые одиннадцать текстов написаны участни:цами бесплатного писательского курса «своими словами» от «говорит республика». Остальные шесть – отобраны через опен-колл, который мы запускали в соцсетях нашего проекта. Текст «Два неба» от Влада Алексеева является началом его будущей повести, а двуязычный текст «ОТТОН БОСКУОЙБУТ» – главой из второго романа Ксении Большаковой, который выйдет в следующем году.

Какими бы разными ни были все эти тексты и люди, их написавшие, объединяет их всех одно – крепкая, тёплая, живая связь с родной культурой, народом, землёй и языком. Этому и посвящён наш сборник – родному.

Желаю вам приятного чтения и доброго дня.

Даңхаяа Ховалыг,

составительница сборника

и авторка проекта «говорит республика»

"говорит республика" – медиа, посвящённое коренным народам России, и подкаст о шести республиках: Калмыкии, Бурятии, Тыва, Саха (Якутии), Хакасии и Алтае.

Юмжана Доржиева

В конце занятия багша сказала, что наша группа подобна спящим вулканам: благодаря тому, что мы жили в бурятской культурно-языковой среде и уже изучали бурятский язык, мы на самом деле храним в себе немало знаний и можем пробудиться с помощью регулярной практики. Первое домашнее задание было таким: поставить таймер на пять минут и написать все бурятские слова, которые придут в голову за это время.

Несколько дней я думала о задании. Одни слова я вспоминала моментально вместе с их значениями, другие – звонко звучали в памяти, но не говорили мне, что они значат. Я вспоминала имена и фамилии, названия праздников, районов, городов, деревень, как говорят о семье, еде, погоде, учёбе, как шутят и как поют. Я вновь слышала голоса людей, произносивших эти слова, видела их лица, вспоминала, как вместе мы говорили, пели, слушали, ели, шли, ехали, смотрели, любовались, дышали, плавали, смеялись и жили. Портреты, пейзажи и натюрморты, картинки из давнего прошлого и недавнего настоящего мелькали в моих воспоминаниях. Волнительно и любопытно было пытаться представить, что именно из того, что я знаю и помню, я запишу в те самые пять минут? Вспомню ли я то, о чём вспоминала заранее? Сколько слов мне удастся написать? Буду ли я знать значение каждого из них?

В четверг утром я села за стол, открыла тетрадь по бурятскому языку, взяла ручку в левую руку, правой настроила таймер. Вдохнула, выдохнула и запустила обратный отсчёт. Слова волнительно побежали друг за другом. В первые секунды мне казалось, что их так много, что я не успею всё записать – рука торопливо выводила каждое, разделяя большими пробелами без запятых. Одна строка, вторая, третья, четвёртая. От стремительности письма во мне мелькнула радость. Я впервые обратила внимание на таймер и удивилась: оказалось, прошло всего полторы минуты, но я не сбавляла, не хотела сбавлять темп. Пятая, шестая строка.

В начале седьмой я остановилась и поняла, что мне нужно подумать, и не над написанием слова, а словом как таковым – что писать дальше? Слегка растерялась, но на это не было времени. Вспомнила школу и вместе с тем ещё несколько слов. Седьмая, восьмая строка. И вновь остановка. Огляделась вокруг, пытаясь вспомнить, как сказать по-бурятски «стол», «стул», «ручка», «рука», «тетрадь» – я была уверена, что знаю эти слова, но от скорости и волнения мне не удавалось вытащить их из памяти. «Неужели я не могу назвать такие простые вещи?» – от этой мысли было обидно и горько, но на эмоции всё ещё не хватало времени. Вспомнила, как представлялась онгонам – написала девятую строку. С мимолётным смешком и улыбкой вспомнила сленг, затем серьёзно подумала о географии Бурятии – написала десятую и одиннадцатую строки. Почувствовала, что время должно скоро кончиться: посмотрела на экран, выключила таймер за две секунды до сигнала, начертила пунктирную линию и записала двенадцатой строкой слова любви, прозвучавшие из памяти в последнее мгновение. От их нежности к глазам подступили слёзы.

Вдохнула и выдохнула. Начала читать двенадцать строк:

«гэр үдэр хонин морин

нютаг тоонто эжы аба ахай

нагаса хото амтатай буряад

толи басаган хүбүүн нохой

гахай хэлэн хабар шабар

сагаан hара жаргал баяр

үхибүүд сайн байна хүндэтэ

нүхэд хурал хана хара

яhатайб омогтойб үхэр жэл

хаанахибши хамаагүй далай

Байгал Шулуута Баргажан

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

баарhамни би шамда дуратайб».

Набор слов получился добрым, душевным, даже осмысленным и отчасти забавным. Почти все слова, что были написаны мной, входят в базовый бурятский лексикон и, как мне кажется, отражают то, что хранится не только в моей голове, но и у многих других людей с бурятскими корнями вне зависимости от их уровня владения бурятским языком. Я дважды перечитала список, пытаясь проверить по памяти, всё ли орфографически верно, правильно ли я поставила «ү» вместо «у» и «h» вместо «х». Особенно ломала голову над тем, как пишется и что точно значит «баарhамни», первое слово последней строки, которое я сперва записала как «бааргани». Найти его в гугл-переводчике и учебных материалах мне не удалось, поэтому я решила спросить об этом у мамы. «Баарhамни» всегда звучит во мне её голосом. Когда мы говорили по телефону, мама сказала, что это сложно перевести дословно. Многие бурятские слова и фразы очень ёмкие, и их смысл может заметно меняться от тона, ситуации, контекста и отношений между говорящими. Слово «баарhамни» переводят как «бедняжка», но «бедняжка» не описывает ту гамму чувств, что на самом деле вмещает в себя «баарhамни». Например, мама, обращаясь так ко мне, одновременно выражает свою материнскую любовь, сочувствие, жалость, поддержку, видя и зная, как я стараюсь, решаю проблемы и постепенно взрослею, оставаясь всегда её маленькой дочерью. Когда мама говорит мне «баарhамни», я ощущаю её тепло и мягкое понимающее объятие, сколько бы километров ни было между нами.

В воскресенье днём, до начала занятия, я нашла в интернете скан бурят-монгольско-русского словаря середины прошлого века, чтобы вновь проверить свою домашнюю работу. Словарь оказался очень объёмным – на первых страницах указано, что он содержит около двадцати пяти тысяч слов. Существует так много бурятских слов, а я не могла вспомнить, как будет «стол» или «рука». Горечь, которую я погасила в себе в четверг во время письма, вновь вылезла на поверхность. Теперь уже без спешки я попыталась вспомнить, как называются по-бурятски предметы, которые окружали меня тогда. В мыслях мелькнуло лишь слово «дэбтэр» (что значит «тетрадь»). Вздохнула, нашла в переводчике остальные слова и выписала их в дэбтэр. Как бы печально это ни было, я решила, что не стоит расстраиваться, а лучше настроиться и порадоваться, как много ещё мне предстоит вспомнить, узнать и выучить о бурятском и на бурятском языке.

Вечером все собрались на второе занятие. Сразу после знакомства с новыми одногруппницами мы приступили к проверке домашних работ, по очереди читая вслух свои списки. Я внимательно слушала, что говорят одногруппники, отмечая совпадения и выписывая знакомые слова, которые сама до этого не вспомнила. Было приятно заметить, что у всех звучали слова о семье, животных, праздниках, цветах и родных местах. Казалось, выбранные из памяти слова отражали не только сохранившиеся знания, но и воспоминания каждого. Ещё было приятно заметить, что все читали слова спокойно и без стеснения, попутно комментируя свои записи. Общая ученическая открытость и внимательная мягкость багша радуют и успокаивают меня – я чувствую, что я, как и все в группе, могу говорить, писать, спрашивать, не беспокоясь и не боясь.

Когда багша назвала моё имя, я, улыбаясь и глядя в дэбтэр, радостно прочла вслух написанные мной строки. Дочитав, я увидела на экране её ответную улыбку. Она сказала: «Вау, это стихотворение уже!». От столь неожиданного и милого отзыва я рассмеялась и впервые подумала, что строки и вправду можно превратить в стих, рассказ или сказку, что в этих словах хранится множество разных историй и что я могу уже сейчас начать писать художественные тексты на бурятском языке.

Удивительно, как быстро возник шанс сразу приступить к сочинению. Второе домашнее задание звучит так: взять список слов из своей прошлой домашней работы и составить десять предложений с ними.

Интересно, какую историю я напишу первой из своих двенадцати строк?

Илюза Мухамедьян

Я лежу на полу летнего домика в ауле и смотрю в окно. За соседской кладовой на ветру покачивается берёза, кронами будто задевая облака.

Деревья во дворе – нашей соседки Рахима иняй, посажены ещё в прошлом веке. Рядом с ними, наверное, росли её четыре дочери – играя вокруг и разбрасывая листья. Она – как говорят на башкирском – наша «ут курше», «соседка огня». Во времена, когда было мало спичек, наши предки ходили к ближайшему соседу за «ут» – огнём. Сейчас мы ходим к ней за хлебом, солью, табуретками – в общем, за всем тем, что не успели купить во время работы единственного магазина в ауле.

Она живёт одна и зовёт маму на чай каждый раз, когда готовит новое блюдо. Я частенько напрашиваюсь в гости, чтобы задать парочку вопросов о прошлом. Рахима иняй застала в осознанном возрасте и моих пра-пра, и бабушку с дедушкой, поэтому пользуюсь возможностью и спрашиваю:

Какой была моя прабабушка, спасшаяся, сидя внутри бочки для воды, когда её родителей забирали сотрудники НКВД? Какой была моя бабушка, совершившая самоубийство и оставившая на произвол судьбы восемь своих детей? Как жили в деревне люди в 60-е годы, когда вы после замужества переехали в наш аул?

То дерево – берёзу – на прошлой неделе распилил мой отец. Получил 600 рублей, на которые купил солярку. Теперь не будет возможности снова лежать на урындыке и смотреть, как покачиваются деревья. Берёза ушла, смотритель моего детства, в небытие. Оставив после себя горькое осознание зыбкости и непостоянства всего того, к чему мы привыкаем.

Через дом, после Рахима иняй – живёт сводный дядя Радис. Он в молодости танцевал, даже получил звание Заслуженного артиста Республики Башкортостан и много раз, ещё во времена СССР, выезжал за границу, чем удивлял многих. Вернулся в родной дом моего папы в 2010-х, чтобы присмотреть за своей матерью и моей не-родной бабушкой Марьям.

А моя родная бабушка ушла в мир иной по собственному желанию, когда отцу было 12 лет. Тогда папа учился в городе за сорок километров, и однажды его забрал дедушка на камазе. Папа садился в кабину с мыслями: «Ура, наконец-то увижу маму!». Выходил уже с осознаем, что в кузове лежит тело его мёртвой матери после экспертизы. Отец никогда не рассказывает о ней, но каждый раз плачет, услышав песню «Буран»: