О свойствах поэзии. Заметки на полях - страница 5

И напоследок. Чтобы было понятно, что с Вами разговаривает не кабинетный теоретик, а человек, чья душа проходит через такие же тёмные дыры, выжженные пустыни и, тем не менее, снова выходит на сверкающие чистотой огромнейшие пространства, я поделюсь с Вами своим стихотворением, которое передает состояние, в котором я в тот далекий уже для меня период времени, находился и жил. Впрочем, «жил» не совсем правильное слово, потому что отсутствие в чистом виде внутренней жизни – не есть жизнь.

Не взываю и не плачу

По покинутым страстям.

Принимаю жизнь, как сдачу:

Год за годом – по частям.

Оглянуться не пытаясь,

Не оставя сожаленья,

Я встречаю осень мая

Сердцем – брошенным селеньем.

Ничего там не осталось –

Жутко, мёртво и убого.

Если б сил хотя бы малость –

Выпросил слезу у Бога.

Где найти такую муку,

Чтобы в сердце влить страданье?

Всё покрыто умираньем, –

Правит сердцем только скука.

Все пошли-ка вон отсюда!

Опошляйте быт свой – бредом:

Голову несут на блюде,

Чтобы вкусно – отобедать.

Боже мой, о чём я это?

Я сегодня пьян, как плотник.

Если ты рождён поэтом,

Отрекись от грубой плоти.

Хорошо сказал ты, мастер,

Только длинно и – ненужно.

Ты – один: умри от счастья,

Затянув петлю – потуже.

***

Странная это штука – ощущение вины за не свои проступки. Это в какой-то степени бремя. Одни люди (их не так много) живут, неся в себе это бремя, другие (таких большинство) – и за свои собственные поступки не способны отвечать. Есть еще меньшее число людей, которые несут на себе бремя ответственности (не удивляйтесь) даже за своих предшественников. Так чувствовал и думал, например, Александр Александрович Блок, сказавший однажды: "Я не сомневаюсь ни в чьем личном благородстве, ни в чьей личной скорби; но ведь за прошлое – отвечаем мы? Мы – звенья единой цепи. Или на нас не лежат грехи отцов? – Если этого не чувствуют все, то это должны чувствовать "лучшие". Лучшие!

«Разжечь костер и согреть ладони», как Вы говорите, возможно, если научить себя смотреть на происходящее с высоты. С высоты духовной, с высоты исторической (правильнее будет сказать – метаисторичекой). Именно такой взгляд дает правильную перспективу видения. Овладеть таким взглядом сразу не получится. Это труд. Тяжёлый и упорный труд мысли. Важно только доверять своим сокровенным ощущениям. А Ваши ощущения, Амина, Вас не обманывают.

***

Такого рода стихи невозможно оценивать как некое произведение. Это, скорее, вздох – тяжелый, пасмурный, но при этом присутствует в нём ничем не обозначенная, буквально на подкорке, надежда. Последние четыре строки практически поглощают всё стихотворение и вполне самостоятельны.

***

Читая, попытался понять, кто там по ту сторону чёрной шторы. Строгий ценитель «поэтических фраз», утомлённый жизнью, в меру циничный, поглядывающий на окружающих с полуулыбкой-полуусмешкой, игрок в жизнь? Или ушедшее в глухую оборону, тихо пульсирующее сердце – дабы не подставляться той среде, которой Александр Сергеевич присвоил название-печать «чернь»? Пока не определился. Но если верно второе, то ведь печоринская маска может незаметно так прикипеть к лицу, что и отодрать потом будет невозможно. Потому что долгая игра чужой роли – это ведь по существу перепрограммирование собственной сути. Так ведь зачастую бывает, что выходит из пункта А один человек, а прибывает в пункт Б совершенно другой. У Александра Александровича Блока есть такое замечательное прозрение, что все мы в детстве гораздо ближе к божественному плану, а взрослея, всё дальше от него удаляемся. Так неблаготворно влияет на нас среда обитания, к которой мы всегда готовы приспособиться.