Читать онлайн Олег Григорьев - Обгоняющий ветер

© Григорьев О.В., 2025

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2025

Удар был внезапным и, к счастью, не очень сильным. Затем тело сковала судорога, и спустя мгновение он ослеп. Он не стал кричать, знал, что это не только бесполезно, но и опасно. Наконец пришло лёгкое удушье и сразу прошло. Негативных ощущений больше не было, как не было и самого дыхания. «Странно, – пролетела мысль, – процесс дыхания заблокирован, а моё тело, по-видимому, прекрасно себя чувствует». И он успокоился. В темноте, в которую он был погружён, вспыхивали и улетали цветные всполохи света, похожие на салют. Он долго следил за их танцем, пока они не побледнели, исчезая. Оказалось, что это возвращается зрение. Большого разнообразия это не принесло.

Он неподвижно висел в чёрной пустоте межзвёздного пространства. По привычке думая о себе «Он». В самом деле, что можно сказать о единственно оставшемся чувстве – зрении, совершенно самостоятельно существующем в странной неизвестности, похожей больше всего на сон. Точно так же, как в ясном сне, он очень чётко видел точки далёких звёзд, более бледные пятнышки ближайших планет, «чувствовал» давление световых волн, ощущаемых как ветер, дующий со стороны ближайшей звезды, видел всё, кроме одного – кроме собственного тела. Ветер? Когда он боялся ветра?

В нём что-то сотрясалось от ярости, когда его, беспомощного, медленно сносило в пространстве, словно течением реки, куда-то вглубь бесконечной черноты. В то же время изнутри стала наплывать необыкновенная лёгкость и сила. Рванувшись непонятно как в сторону ближайшей планеты, он понял, что может беспрепятственно двигаться. Некоторое время он развлекался этим, но в конце концов он был готов заскучать, когда перед ним внезапно всплыло, придвинулось изображение круглой каменной площадки на вершине скалы, окружённой кольцевым облаком дыма. Одновременно он увидел и ощутил себя обладателем своего собственного, неизвестно откуда взявшегося тела. И в голове прозвучала фраза, произнесённая низким мужским, очень знакомым голосом: «Тело, переведённое в состояние облака психофизических полей, будет возможно вернуть опять в первоначальное состояние». Он не успел даже удивиться этому факту, когда сильный порыв ветра сдул его, как пушинку, за край скалы. Последнее, что он помнил перед отключением сознания, – это ощущение падения в туманную глубину…

В небольшом каменном строении, на краю верхней площадки башни монастыря, затерянного в самой глубине Разрушенного плоскогорья, приотворилась дверь. В образовавшуюся щель ворвался ветер, заставив моргнуть появившийся в ней блестящий глаз, а потом показалась голова и вся длинная, тощая фигура послушника, придерживающего на груди свою длинную серую хламиду, по-видимому, мало защищающую от холодного сквозняка. Он осмотрел площадку и снова спрятался за дверью. Прошло уже довольно много времени, а его наставник ещё не завершил обряда.

Увенчанный мощной шевелюрой седых волос, одетый в широкий чёрный плащ, жрец неподвижно стоял на плоской крыше круглой башни. Холодный восточный ветер напрасно трепал полы его одеяния: ничто не могло прервать глубокой медитации настоятеля, который проводил священный ритуал встречи «Светоча Мира».

Ритуальная башня была угловой, а площадка, находящаяся в самой верхней части стены, извивающейся по каменным склонам и окружающей монастырь, основанный монахами ордена ещё в незапамятные времена, находилась пока в тени пика Восточной горы, постепенно скользившей к ногам монаха. Верхняя площадка древней башни была огорожена по кругу каменными зубцами округлой формы, напоминающими усечённые шары. Около одного из таких шаров возвышался каменный куб, на верхней грани которого светилась слабым туманным светом хрустальная по виду сфера.

Из-за близкого изломанного низким горным хребтом горизонта величественно всплывало светило, обрамлённое ореолом зеленоватого света.

Когда наконец площадка полностью осветилась лучами, прозвучали заключительные слова священного гимна, и деревянная дверь на противоположном краю площадки отворилась снова. Жрец повернул голову.

– Подойди ко мне, Ве-Лисс.

Когда послушник, почтительно склонившись перед учителем, подошёл ближе, тот проговорил тихо, но отчётливо:

– Сообщи Урре, что ты и она будете сопровождать меня в пути. Выходим после заката.

Движением руки старый жрец отпустил ученика и неспешно прошёлся вдоль каменного парапета. Рука, которой он придержал развевающиеся под ветром полы плаща, дрожала. То, что он увидел во время медитации, глубоко поразило его, а в мыслях звучало только одно слово – «пророчество», похожее в ощущениях на язык алого пламени.

Тем временем очень далеко от этого места, в огромное гулкое пространство, заполненное волнистой туманной темнотой, вливалось неощутимое нечто, порождающее отдалённый гул, – это сотрясались скальные породы экваториального горного хребта. Надвигалось что-то более грозное, чем сто громовых ударов или бесконечная тишина безмолвия. Это «что-то» теперь волнами поднималось вверх от широкого круга тёмных человеческих фигур, сидящих возле некоего подобия огромного круглого каменного стола. Далее, за кругом людей, оставалось неширокое кольцо полированного чёрного камня, неровные края которого обрывались в пропасть, озаряющуюся временами мгновенными всполохами огня. Ни каменного свода, ни открытого пространства не было видно в кромешной тьме над головами людей, сидящих с закрытыми глазами и протягивающих к центру стола сложенные крестом руки. Искажённая грозными силами древних мантр, пространственная перспектива не давала возможности сосчитать количество сидящих адептов. И так продолжалось некоторое время, пока всё вокруг не дрогнуло от нового громового удара, и тотчас от плоскости стола отделилось и поднялось над головами магов полотнище фиолетового цвета. Оно дрожало и медленно меняло цвет от фиолетового до красного через все цвета радуги. Когда насыщенный красный свет начал темнеть и постепенно переходить в черноту, скрещённые руки сидящих фигур разом взлетели над головами, и полотнище, уже чёрного цвета, лопнувшее в центре, медленной волной стало расходиться всё дальше и дальше, пока не покинуло пределов этого грандиозного зала. Тела людей стала мять и изгибать сила, похожая на низкий звук, и она вырвала наконец у них стоны и проклятия. Никто из них не мог видеть, как эта грозная волна, вырвавшись за пределы тайного святилища, задела на пути скалу, преграждавшую ей путь к морю, как скала, разлетелась крошевом мелкого щебня, а тот осыпался чёрным водопадом в высокий прибой. Но это ни на мгновение не замедлило движения несущей смерть магической волны.

Он ничего не мог поделать, кроме как беззвучно кричать, преодолевая страшную головную боль: «Кто вы? Монахи? Колдуны? Прекратите! Зачем вы это делаете?!» Но не было никакой возможности погасить, стереть ужас, навеянный видением непонятной дьявольской мессы, породившей чёрную волну. Почти случайно удалось сбросить это наваждение, когда сквозь сон к Ивану пробились звонкие птичьи голоса. Тяжело дыша, он, не открывая глаз, осторожно повернулся на бок, сметая ладонью с лица, вытряхивая из волос мусор и мелкие веточки, стараясь успокоить дыхание. Сон не отпустил его окончательно: перед глазами всё ещё проглядывали сквозь зеленоватый туман искажённые перспективой чёрные человеческие фигуры.

Вспомнив всё-таки, где он находится, Иван, стараясь не шевелиться, прислушался, сдерживая дыхание. Можно было сколько угодно ругаться и скрипеть зубами, и всё равно он ничего не понимал, он даже не мог рассмотреть преследователей! Или преследователя.

Открыв наконец глаза, он обнаружил, что какая-то птица, отчаянно скрипя и вереща, перелетает возле него с ветки на ветку. Вчера, в темноте, он, забравшись на дерево, чтобы устроиться спать, уснул, как оказалось, неподалёку от её гнезда.

Сквозь листву голубело небо раннего утра, ещё не совсем растворившее серебристо-зелёный оттенок утренней зари. Тёплый ветер приносил откуда-то густые запахи незнакомых цветов и влажной земли.

Взявшись рукой за толстую шершавую ветку, нависшую над головой, Иван рывком выпрямился и ещё раз огляделся вокруг, невольно поёживаясь от утреннего холодка. День, однако, обещал быть тёплым, без слякоти и пронизывающего ветра. И это было плохо. В такие дни по утрам, обещающим обычно покой и мир, – непонятный, леденивший сердце ужас и странная тоска особенно сильно били по нервам, скручивая непослушное тело в сплошной комок мгновенной боли. Ещё хуже было другое: он не понимал, за что ему выпало всё это и откуда взялась эта страшная и бессмысленная погоня. Он невольно вздрогнул, когда вспомнил, как это началось несколько дней тому назад…

Тогда Иван, очнувшись от непонятного забытья, не мог понять, где находится. Был вечер. В туманном полумраке что-то щёлкало и скрипело. Откуда-то, умноженные эхом, доносились резкие свистящие звуки и крики непонятного происхождения. Оказалось, что он лежал совершенно без одежды на мягкой чёрной земле, а вокруг поднимался густой девственный лес. Проведя руками по телу, он обнаружил неглубокие ссадины на бёдрах, локтях и спине, которые ещё болели, но уже не кровоточили. Откуда они взялись, эти раны? Иван подобрал на всякий случай лежащий рядом на земле обломок тяжёлой ветки, сел, прислонившись спиной к широкому стволу дерева, бархатистому на ощупь, стараясь не шуметь и сдерживая дыхание.

Лучи заходящего светила едва пробивались сквозь густую листву диковинных деревьев, не похожих ни на одно из виденных им ранее, оплетённых лианами. Их ветви росли по спирали вокруг ствола против часовой стрелки. Он сидел и слушал резкие крики птиц, скрип, шёпот…

Ясно, что пока он здесь один. Да, один. «А что, должен был быть кто-то ещё?» – ответил он самому себе на безмолвный вопрос.

Кто же именно? Кто мог напасть на обыкновенного человека по имени… по имени…

«Иван, – проговорил он, только чтобы не молчать, и повторил: – Иван». Это всё, что он знал о себе. Пытался припомнить что-то конкретное и не мог. Неприятная холодная струя ветра пробежала по позвоночнику, волоча за собой отчаяние. Нет, паника – это самое ужасное в его положении!

Сжимая до боли в пальцах дубинку и уже тяжело, с хрипом дыша, он разглядывал окружающий пейзаж. Что, где это он?! Всё окружающее размножилось на огромное количество цветных теней и поплыло перед глазами слева направо и вверх по коре деревьев. «Нет! – беззвучно закричал он, а возможно, ему показалось, что он это сделал. – Нет! Прекратите!» Уронив своё оружие и обхватив голову руками и потеряв контроль над собой, он повалился на мягкую землю и опять потерял сознание.

Когда он снова открыл глаза, опять был вечер. Тот же или следующий? Некому было ответить. Кто-то невидимый в полумраке тихо чавкал и возился в кустах неподалёку. «Хорошо, что никто ничего не откусил от меня самого, – подумалось вдруг. – Шутки, веселье такое, что дальше некуда».

Стало гораздо холоднее, чем раньше, и кожа покрылась мелкими пупырышками («гусиной кожей», вспомнил Иван словосочетание из прежней жизни). Холодно… И такие же холодные и пустые пространства беспощадно и угрожающе возвышались там, где должна была находиться память. Хватит, наконец! Он встал и сделал несколько шагов по мягкой чёрной земле. Неподалёку от него возвышалась одинокая гранитная скала, вершина которой исчезала в облаке тумана. Вокруг ничего, кроме леса. Надо чем-то тело прикрыть, что ли. Делать хоть что-то.