Обломки эроса - страница 18

Амалию первой настигла волна оргазма… Перед тем как отдаться ей, она замерла и закрыла на несколько секунд глаза. В этот момент она походила на жрицу древнего храма, вступившую в связь с божеством, ещё невидимым, но уже наполнившим её, как амфору вином, до краёв.

Каровский продолжал наблюдать за пульсирующим от блаженства телом Амалии ещё минуту или две, а потом резко встал с кресла, закинул голову назад и заполнил тёплым семенем вовремя подставленную ладонь правой руки. Амалия улыбалась, глядя на его лёгкие конвульсии и, встав на четвереньки, приблизилась к неспешно опадающему фаллосу, на большой бордовой головке которого висела желтая капля. Она аккуратно слизнула эту каплю, а затем обхватила губами головку целиком и сделала несколько интенсивных сосательных движений. Фаллос сразу же встрепенулся и окреп, а когда рука Амалии взяла его за самое основание, то сжимая, то расслабляя чувствительные пальцы, он вновь раздулся, как будто и не было недавней разрядки с выбросом миллионов сперматозоидов.

Затем они упали на кровать и долго ласкали друг друга, обмениваясь страстными французскими поцелуями и пошлыми словечками, которые, как известно, действуют на любовников не менее возбуждающе, чем любой афродизиак. Амалия встала на колени и оперлась руками о полукруглую спинку кровати. Сатир целовал её тугие ягодицы и всю ту вожделенную для самца область, которая располагалась между ними. Амалия вновь сильно возбудилась, крутила изящными бёдрами и повторяла глухим рычащим голосом: войди в меня, войди уже в меня, ну войди же…

Потом они просто лежали рядом, гладили друг друга и ждали, когда позвонит дочь Амалии. Дочь позвонила в половине девятого и сказала, что будет дома через сорок минут. Сатир быстро собрался, записал телефон Амалии и вышел в сумеречный город. Он спешил, так как сегодня был день рождения его сына Давида. После недавно прошедшего дождя дорога блестела в свете фонарей и автомобиль двигался по ней словно судно по освещенной луной и звёздами реке. В этой части города движение транспорта было менее интенсивным и Каровский прибавил скорость. Он не мог и представить себе, что с одной из боковых улиц, не предназначенных для езды грузового транспорта, на него вылетит многотонная фура, водитель которой, как выяснится впоследствии, провалился в сон, вызванный переутомлением и двумя банками пива.

9.

Первое, что он увидел в больничной палате, куда попал через два часа после аварии, были не на шутку встревоженные лица Евы и Амалии. Обе женщины сидели возле его постели, максимально тихо обговаривая случившееся с ним. Сначала Сатир подумал, что это лишь причудливый сон, что сейчас сознание вернётся к нему, и он окажется совсем в другом месте – быть может, в постели с двумя любовницами, мучимый наркотическим похмельем.

Однако неожиданная ноющая боль сразу в нескольких местах и невозможность нормально пошевелиться дали ему понять, что это какой-то очень странный сон, что никогда ранее таких снов ему не снилось. Следующая мысль, которая посетила его шумящую голову, была о смерти. С полминуты он действительно считал себя недавно умершим, просто ещё не привыкшим к своему новому положению. Перед глазами проносились обрывки американских и европейских фильмов на тему потусторонних странствий души, которым он никогда не верил, считая их успокоительными сказочками для чересчур тревожной буржуазии. Однако почувствовав непривычную боль в теле, Сатир откинул мысль о своём марш-броске на тот свет… А когда смог сжать правую руку в кулак, превозмогая усталость и боль, то мгновенно пришёл в себя от заполнившего его сознание страха… Теперь он ясно сознавал, что с ним произошло нечто ужасное, что он не может этому противостоять, что встревоженные лица сидящих рядом с ним женщин – не сновидение, а факт его новой жизни, принять которую он пока ещё не готов.