.
В семидесятые годы XX в. вышла работа В.В. Похлёбкина, рассматривающая историю взаимоотношений России и Финляндии с 1713 по 1973 гг.36 Изначально она вышла в Хельсинки под названием «Финляндия как враг и как друг»37, а затем, спустя несколько лет, в Москве под новым названием: «СССР – Финляндия. 260 лет отношений 1713-1973». Среди широкого круга вопросов, затрагиваемых в работе, В.В. Похлёбкин также обратил внимание на «миф о русской опасности», распространённый в скандинавских странах, определявший отношение финнов к своим восточным соседям. По его мнению, «миф» был привнесён из Швеции и на протяжении длительного времени являлся препятствием в выстраивании добрососедских отношений. Отдельные направления этой широкой по своей сути проблемы стали предметом специального исследования. Е.Г. Сойни в своей работе «Русско-финские литературные связи начала XX века»38 выявила, как русская литература, осмысленная творчески, повлияла на формирование мировоззрения финского общества, и проанализировала, что дала Финляндия России в литературном отношении.
Сложный вопрос положения национальных диаспор был изучен В.И. Мусаевым. В данном исследовании в исторической ретроспективе прослеживаются миграционные контакты русских и финляндцев39.
М.А. Витухновская рассмотрела вопрос российской Карелии и карел в имперской политике начала XX столетия. Автор приходит к выводу о том, что «к началу XX века маленький карельский этнос оказался объектом направленного воздействия двух противоборствующих национальных проектов – финляндского и российского»40. Среди вопросов, напрямую относящихся к теме исследования, М.А. Витухновская-Кауппала также в одной из своих работ рассмотрела вопрос о роли руководителей СРН в убийстве на территории Финляндии члена партии конституционных демократов М.Я. Герценштейна. Автор на основе обширной источниковой базы приходит к выводу о причастности руководителей СРН к убийству М.Я. Герценштейна в качестве непосредственных организаторов41.
Тема воздействия посредством печати на представления населения, проживающего в приграничной полосе, рассматривается в статье Е.Ю. Дубровской. Автором исследовались материалы епархиальных журналов начала ХХ в. – «Православного Финляндского сборника» (1910–1911) и «Карельских известий» (Салми-Выборг, 1913–1917). Установлена зависимость формата подачи материала и его содержания от конъюнктурных задач ведомств, в подчинении которых они находились. Так, автор замечает, что в «1910-х гг., формируя представления своих читателей об этносах-соседях, прежде всего, карелах и финнах, стремились представить имперскую историю как общее прошлое жителей многонационального государства»42. В ряде других своих работ, анализируя особенности взаимного восприятия населения Финляндии и российских военных в годы Первой мировой войны, Е.Ю. Дубровская отмечает их сложный и противоречивый характер, вобравший в себя и дружеские отношения на почве личных знакомств и обилие межэтнических конфликтов по причине накопившихся глубинных противоречий43.
Природу обращения к финской проблематике со стороны консервативных кругов российского общества исследовал М.В. Пулькин. На основании изученных материалов автор приходит к выводу о связи её с распространением панфинских идей в Карелии, на северной окраине Российского государства и как следствие неизбежной обратной реакции со стороны патриотических кругов
