Кропоткин отмечает непоследовательность Гексли и указывает у Дарвина следующее положение: «У стадно – живущих животных вследствие их стадной жизни сильно развивается общественный инстинкт. Он становится постоянно присущим инстинктом, до того сильным, что берёт верх даже над инстинктом самосохранения». Кропоткин делает вывод, что если Дарвин прав, тогда нравственное начало в человеке есть не что иное, как дальнейшее развитие инстинкта общительности, свойственного почти всем живым существам и наблюдаемого во всей живой природе. Так Дарвин, человек хорошо знавший природу, утверждал, что без инстинкта общительности невозможна жизнь птиц, животных, не говоря уж о пчёлах и муравьях. Современное изучение уцелевших первобытных человеческих сообществ на островах Тихого океана и в Африке, показывает те же нравы общительности, которые обуздывают своеволие личности и устанавливают начала равноправия. В сущности, равноправие составляло основу родового быта. Библейское правило «Око за око, зуб за зуб, рана за рану, жизнь за жизнь, но не больше», это правило соблюдается до сих пор у племён живущих в родовом быте. Первобытные представления о равноправии и справедливости в сочетании с библейским правилом выражают одну истину «Никогда не обращаться с человеком своего рода, так как не желаешь, чтобы обращались с тобой» А это и есть начало всей нравственности и науки о нравственности – ЭТИКИ. Далее П. А. Кропоткин, развивая тему, говорит, что этический процесс, заложенный в природных сообществах насекомых, птиц и животных развился и достиг больших высот в человеческих обществах, где самопожертвование за других отмечается в поэзии всех народов. Такое самопожертвование с прибавлением прощения врагов, вместо обязательной некогда родовой мести, легло в основу буддизма и раннего христианства, пока христианство не стало официальной государственной религией и не отказалось от этого основного положения, отличавшего его от других религий.
Кропоткин отмечает, что вплоть до 19-го века наука не смогла объяснить нравственность в человеке, о чём наглядно говорит пример с лекцией Гексли. Но в конце 19 века появились хорошо проверенные данные и основанные на них работы учёных, мыслителей, таких как Бэкон, доказавших, что нравственные понятия глубоко связаны с самим существованием живых существ. Без этого они не выжили бы в имеющейся борьбе за существование, их бы ждала деградация и исчезновение. Развитие нравственности лежит в основе эволюции от простейших организмов до высокоорганизованного человека, стремление к нравственному совершенствованию заложено в природе всего живого. Отказ от нравственности есть инволюция, нарушение законов природы.
А что же происходит с нравственностью сегодня в «демократической» Российской Федерации? Прежде чем ответить на этот вопрос продолжим читать Кропоткина, и посмотрим, как углубляет и раскрывает понятие нравственности этот глубокий мыслитель. Он пишет: «Три составные части нравственности, сначала инстинкт общительности, из которого развиваются необходимые полезные привычки и нравы; затем понятие о справедливости; и на основе этих двух развивается третий элемент нравственного – альтруизм или великодушие, чувство уже подтверждаемое разумом». Альтруизм по праву можно назвать нравственным чувством, но в его основе лежат две первые составляющие, он развился из них. Причём справедливость основное звено в нравственности, так как не может быть нравственности без равного отношения ко всем, то есть без справедливости. Почему много разногласий в определениях этики у разных писателей и мыслителей. Причина в том, что большинство этих мыслителей не хотело признать справедливость основой нравственности. Такое признание было бы признанием политического и общественного равноправия людей и отвергало бы принцип господства и рабства, разделение людей на классы по уровню богатства. Но именно с этим большинство тех, кто писал и пишет о нравственности, не хотело и не хочет примириться. Начиная с Платона, удержавшего рабство в своём очерке желательного общественного строя, продолжая апостолом Павлом и кончая многими писателями 18-го и 19-го века, все они если не защищали неравенство, то, во всяком случае, не отрицали его. Лишь Годвин в Англии и Прудон во Франции признали справедливость краеугольным камнем нравственного строя, они до сих пор занимают исключительное положение.
