Все это помогло дополнить и скорректировать представления о генезисе Великорецкой традиции, которые могут быть представлены в виде следующих тезисов.
Несмотря на укоренившиеся в общественном сознании представления о том, что чудотворный образ был обретен на реке Великой в 1383 г. и около 1400 г. перенесен в г. Хлынов, подтверждений этим фактам в наиболее древних и заслуживающих уважения источниках обнаружить пока не удалось. В самой «Повести» сказано, что икона была обретена «во дни великих князей», «а в коя лета принесена бысть во град Хлынов… писания не обретохом» [8, С. 244, 246].
Также по-прежнему дискуссионным остается вопрос, имел ли первоначальный образ житийные клейма, или же на Великой реке был обретен только средник с изображением святителя Николая?
Что касается сообщения о том, что в 1522 г., при великом князе Василии Ивановиче и митрополите Варлааме, великорецкий образ был «обложен», т. е. украшен новым окладом [8, С. 244, 246], подтверждения ему, в других источниках, также пока не обнаружено. Равно как сведений о том, где в это время пребывал чудотворный образ – на Великой реке или в Хлынове? Вместе с тем, не вызывает сомнений, что в свое первое путешествие в Москву в феврале 1555 г. чудотворный образ отправился уже из Хлынова и выглядел таким, каким мы привыкли видеть его сегодня.
С вопросом о времени перенесения иконы в Хлынов неразрывно связан вопрос о времени возникновения Великорецкого крестного хода. Точнее – паломничества. Поскольку более шести веков вятчане ходили на Великую реку не организованным крестным ходом, а самостоятельно, небольшими группами. Вплоть до 1989 г., когда, после тридцати лет запрета паломничества, по требованию властей, им пришлось построиться в одну колонну и организованно прийти в Великорецкое. Сначала, из соседнего с. Чудиново, а затем, когда эта практика себя оправдала, из г. Кирова. Ни в начале XX века, ни раньше ничего подобного не было. В том числе потому, в это время в нашем северном краю «один день год кормит», и, пропустив неделю в мае, зимой можно было остаться без хлеба.
Более того, сами хлыновцы на Великую реку всем городом не ходили. Описанная в источниках традиция была другой. Горожане провожали чудотворный образ до реки Вятки, служившей естественной границей города, где с ним прощались, как с самим святителем Николаем. После чего с иконой оставались только священники и «избранные горожане», помогавшие доставить чудотворный образ в с. Великорецкое. До последней четверти XVIII века – по реке, затем по суше, через села Бобинского и Великорецкого станов. Спустя несколько дней, когда икона возвращалась с Великой реки, жители Хлынова снова встречали святыню у с. Филейского и, обойдя крестным ходом город, торжественно вносили ее в Кремль и ставили в Кафедральном соборе, где она пребывала до следующего паломничества.
Таким образом, хлыновцы, за исключением «избранных горожан», икону лишь провожали и встречали. На что была веская причина – именно так было в старину, при первом перенесении чудотворного образа с реки Великой, и именно такую форму почитания святыни сохранила эта традиция. Впрочем, в большем не было необходимости, так как в течение большей части года чудотворная икона пребывала в Хлынове, и его жители всегда могли прибегнуть к помощи святителя, придя в Никольский собор.
Возможно, узнав об этом, кто-то спросит: «А как же древний обет? Разве хлыновцы не обещали ежегодно ходить на Великую реку?». И будет удивлен, услышав: «Нет, не обещали». Точнее, обещали не ходить, а «ездить», о чем в созданном около 1660 г. Музейском списке «Повести о Великорецкой иконе» сказано: «А идеже проявися святая сия икона, обещашася ездити с чюдотворным образом по вся лета непременно, после праздника принесения честных мощей его к недельному дни» [9, Л. 7].
