Обучение по-русски - страница 5

О, что тут было! Школа, мой прекрасный и тихий мир, с этого дня для меня стала адом. Со мной разбирались!

Грозный директор вкрадчиво, подбирая слова, беседовал строго и сухо, как будто я во всём виновата. «Ваше Величество! Вы сорвали урок! Что случилось?» – начал директор. Я слышала какие-то непонятные слова, я их не понимала, поэтому испугалась и молчала.

Он отправил меня к завучу-женщине, предварительно переговорив с ней в сторонке. Та сначала очень ласково, вежливо, главное – тихим голосом «пытала» меня, уж не щиплет ли он меня. Теперь я откровенно возмутилась:

– Вы что все с ума сошли? Он просто глупости говорит! И я повторила фразу о соревнованиях, чем совсем разочаровала обычно властную тётку:

– И всё? Это всё? Больше ничего? Ты могла сказать: «Нет, это ты соскучишься!» Что молчишь?

– Вы что?… – выпалила я и тут же замолчала, увидев искажённое лицо с усиками на верхней губе:

– Иди в класс, недотрога нашлась! Урок сорвала! Скажу, тебя пересадят!

Пересадили, сижу с девочкой. Но Ваня не останавливается – я продолжаю получать записки в своих учебниках. «Перестань, возьми свои послания по-хорошему», – просила я. Бесполезно. «Я не писал!» – был ответ. На школьном вечере играли в «почту» – куча записок была «моя» от одного и того же знакомого адресата, моего соседа по парте. Отчаявшись, как-то принесла их в класс, все девочки стали читать вслух и хохотали:

– Ну, Пушков! Да не Пушков, а Пушкин!

Внезапно вошедший в класс Толик, самый умный, так все считают, узнав причину смеха, громко произнёс:

– Как не стыдно! Парень влюбился, а они, дуры тупые, читают чужие письма и…

Всем досталось, а мне особенно.

Не оставили в покое и Ваню. Вызывали его родителей, видимо, беседовали. Школу он закончил экстерном в другом городе.

Время шло, а когда повзрослевшие одноклассники собирались каждый год вместе, Ваня прежде всего искал меня, чтобы уточнить, приду ли я. Узнав утвердительный ответ, говорил:

– Молодец! Знаешь, как расстроить меня!

И тогда с сожалением я пропускала весёлые встречи.

И опять Ваня! Теперь он стоит рядом с Юрой, который приглашает меня на День рождения как-то загадочно, я сразу не соглашаюсь: до сих пор не знаю, когда у него День рождения. Потом неожиданно киваю головой и вижу смеющегося Юру и удивлённого Ваню. Парни уходят, а Ваня, пока Юра возится с мотоциклом, возвращается и говорит:

– Он тебя обманул, а я – никогда! Дело в том, что он так хочет тебя удивить: день рождения не у него и не в его доме.

Конечно, я не пошла на праздник, задумалась об обмане, но понять не могла, в чём этот обман заключался. Оказалось, это был действительно день рождения, и мне пришлось исправиться – вручить Юрке подарок, вдобавок выслушать упрёки о том, что он никогда даже не рискнёт меня обмануть. Опять это слово «никогда», в которое каждый вкладывает только ему известный смысл.

Выяснять не стала, не нужно было, жизнь била ключом: встречи, танцы, бесконечные разговоры с Юрой о том, какая я загадочная, неожиданная, к тому же маленькая, а он, хотя такой большой, но, как соседский Бобик (дворняга-пёс с такой кличкой всегда попадался нам – я его бесстрашно гладила по голове!), на всё соглашается. И опять по пустякам вспыхивали ссоры, которые Юра называл капризами, смешно делил их на «приятные» и «очень приятные». Например, разгорались споры о друзьях, и ему не нравились мои эпитеты: