Чуть хмурясь, Демьян повторил ещё жёстче:
— Я сказал нет. Не устраивает, можешь катиться ко всем чертям… Завтра меня не будет… Я сам назначу время… Значит, подождёшь.
— Мне нужно забрать дочь из сада, — обратилась я к водителю, и тут же почувствовала лёгкое, едва ощутимое касание к бедру.
В горле мигом пересохло, я вздрогнула, как застигнутая врасплох школьница и инстинктивно сдвинула ноги.
— У меня нет на это ни желания, ни времени, — выслушав сказанное, ответил Терентьев. Свободная рука его лежала на сиденье, ребро ладони соприкасалось с моим бедром.
Я сдвинула ноги ещё плотнее, чувствуя себя при этом глупо и в то же время понимая, что даже это почти неощутимое касание будит во мне нечто странное. То самое ощущение страха и волнения.
— Я всё сказал, — отрезал Демьян, и мне стало ясно – он действительно сказал тому, с кем разговаривал, всё, что считал нужным. Что бы тот ни ответил, что бы ни предложил – бессмысленно. – Разговор окончен. Я сам наберу тебе, когда посчитаю нужным.
Не знаю, о чём шла речь, но мне стало не по себе. Садясь в машину, я была намерена высказать Терентьеву, что не собираюсь терять из-за него ни минуты, что у меня тоже есть своя жизнь и свои дела, пусть даже для него это всё настолько незначительно, что не стоит внимания. Но сейчас решимость куда-то подевалась. Похоже, настроение его оставляло желать лучшего, и это заставило меня придержать язык. Я и так-то понятия не имела, что ждать от него, а сейчас и подавно.
— Тебе нужно забрать дочь до семи? – обратился Демьян ко мне совершенно спокойно, едва убрал телефон в карман пиджака.
Ничего в нём не напоминало о недавней жёсткости. Ни раздражённым, ни разгневанным он тоже не казался, и я, ожидающая именно этого, в который раз ощутила себя сбитой с толку. Ладонь его по-прежнему соприкасалась с моим бедром. Тепло, исходящее от его руки, было приятным, и я начала привыкать к нему.
— Да, — ответила я и сама удивилась тому, что голос прозвучал уверенно, довольно твёрдо.
Демьян посмотрел на наручные часы, на лице его отразилось недовольство.
— Сделай так, чтобы мы добрались до места как можно скорее, — приказал он водителю и тут же обратился ко мне: — Извини за задержку. Встреча заняла больше времени, чем я рассчитывал.
— Твои встречи меня не волнуют, Демьян, — сухо выговорила я, поражаясь собственным словам. Внутри меня потряхивало, но промолчать сейчас – значило снова поддаться ему. – Меня волнует моя дочь, волнует моя подруга и её сын, но не твои встречи.
Он не ответил, смотрел на меня, словно взвешивал, оценивал мои слова, и в какой-то момент я стала сомневаться, стоило ли говорить это. Не позволила ли я себе лишнего? Эдуард не выносил, если я говорила ему что-то подобное. Нескольких раз сразу после рождения Сони хватило, чтобы я усвоила урок. Захотелось коснуться шеи, рук, так отчётливо помнящих впивающиеся в них пальцы мужа, но я сдержала это желание.
Машина свернула на более узкую улицу, поток здесь был меньше, и мы поехали быстрее.
— Я извинился, Дарина, — Демьян сунул руку в карман и вытащил небольшую квадратную коробочку, напоминающую те, что он присылал мне до этого. – Не думаю, что сегодня ты заберёшь Соню позже обычного. Но я действительно задержался. Надеюсь, что извинения мои будут приняты, — он взял мою руку и попытался вложить коробочку, но я поспешно отдёрнула ладонь.
— Что это? – полоснула его взглядом.
