Обыкновенный мир - страница 13

Они были напуганы тем, что открылось их глазам, и не знали, как поступить. Если пойти по большой дороге, их наверняка заметят в деревне на том берегу и выйдет жуткое позорище. Местные, может статься, будут показывать на них пальцем и говорить работникам из других деревень: «Вы посмотрите, кто идет! Это же шурин и свояченица Ван Маньиня!»

– Пойдем лучше в обход, зайдем с той стороны холма, – предложила Ланьсян.

Шаопин подумал немного и согласился. Они пошлепали по воде на другой берег и вернулись домой обходным путем, по меже между посадками.

Добравшись до высокого склона, который нависал над стройплощадкой, они не удержались и, по-кошачьи примостившись на краешке, стали смотреть вниз. Там трудились, но так, словно вели боевые действия. Люди сновали по стройплощадке туда-сюда, флаги трепетали, репродуктор захлебывался, комья желтой земли взлетали в воздух. Было шумно, многолюдно и странно.

Политический расклад в семьдесят пятом был престранным – и оттого многое в жизни пошло в разнос, оказалось смято и потревожено. Пружины классовой борьбы в деревне были натянуты до предела. Любая работа – будь то в уезде, коммуне или производственной бригаде, – шла под знаменем революционной критики со стороны масс. В некоторых уездах в производственную бригаду вдруг могли нагрянуть человек четыреста – пятьсот кадровиков, освобожденных по служебной необходимости от исполнения своих обязанностей, – все для того, чтобы подвергнуть критике буржуазный уклон какого-нибудь секретаря. В коммунах появлялись вооруженные «отряды народного ополчения». Их главной задачей было ведение классовой борьбы. Сколоченные из скорых на расправу молодчиков, они с оружием в руках изымали у крестьян свинину, зерно и другие продукты, которые запрещено было тогда продавать. Они собирали всех, кто вздумал вести приусадебное хозяйство или заниматься другими буржуазными приблудами, – воришек, картежников, пакостников, дебоширов, сварливых баб – и скопом отправляли их на «трудовое перевоспитание» на стройках социализма.

Зятя Шаопина утром привели под конвоем ополченцев на стройплощадку. За несколько дней до этого он отправился в уездный город и купил там с рук у одного кустаря из Хэнани немного крысиного яда. На обратном пути он продал на рынке в Каменухе с десяток пакетиков с ядом и заработал на каждом по пять фэней. Всей выгоды не набралось и на юань. Об этом деле каким-то непостижимым образом узнали в отряде народного ополчения. Его жена Ланьхуа больше всего переживала, что ее брата Шаоаня не оказалось дома. Если бы Шаоань был рядом, на сердце не было бы так беспокойно.

Сунь Шаоань ничего не знал о том, что случилось дома и в деревне. Он стоял на коленях в нехитром сарае на ветеринарной станции соседнего поселка и отпаивал лекарством павшего на ноги быка производственной бригады.

Очень трудно в одиночку справиться с бестолковым бычарой. Вечером Шаоаню помогали люди с ветстанции: один держал быка за голову, другой вливал лекарство, и выходило куда проще, чем сейчас. Но стояла уже глубокая ночь, работники ветстанции давно разошлись по домам и спали мертвецким сном.

Шаоань, скрючившись, стоял в зловонном сарае, одной рукой зажав бычье горло, а другой сжимая жестяной шприц. Набирая лекарство из битого таза, Шаоань тянул на себя бычью морду, раздвигал головкой шприца сжатые челюсти и впрыскивал новые и новые порции. Иногда он пережимал рукоятку поршня, и бык оплевывал его лекарством, но это было совершенно не важно. Главное – не дать животному выплюнуть все разом. Все силы уходили на то, чтобы зажимать рукой его горло. Колени вминались в унавоженный пол, оставляя глубокие вмятины. Шаоань обливался потом.