Когда он повернулся, то увидел, что я смотрю. Грудь была покрыта точно такими же рубцами.
На секунду он замер, а потом просто вернулся к рубашке, как будто это не имело никакого значения.
– Старые ранения? – поинтересовался я.
– Ага. Старые.
Но насколько давними они были? По его отрывистому ответу было понятно, что он не желает ничего уточнять. Мы были примерно одного возраста, а значит, «старые» могли означать, что он получил их, еще будучи совсем ребенком. Лия как-то обмолвилась, что когда-то он жил в Морригане, вспомнил я. Но тогда она металась в лихорадке и уже наполовину провалилась в сон, и я счел такую возможность маловероятной. И все же сложно было представить, чтобы он так хранил верность Венде, хотя был искалечен там. Он закончил возиться с пуговицами.
– Снаружи есть несколько людей, они покажут тебе, где душевые. И дадут свежую одежду.
– Мои стражи, ты имеешь в виду?
Он был прав, я не мог позволить ему свободно разгуливать по городу – не только потому, что все еще не доверял ему, но и ради его собственной безопасности. Весть о гибели отряда быстро распространилась по лагерю. И любой венданец, даже тот, которому, по словам короля, можно было доверять в меру, здесь не приветствовался.
– Давай будем называть их эскортом, – ответил я. – Ты ведь помнишь это слово, не так ли? Обещаю, твои сопровождающие будут куда более вежливыми, чем Ульрикс и его свора грубиянов, которых приставили ко мне.
Он бросил взгляд на свой пояс с мечом, все еще лежащие на столе.
– И их тебе придется оставить.
– Сегодня я спас твою королевскую задницу.
– А я сейчас спасаю твою, венданскую.
* * *
Обычно, когда я получал назначение в Марабеллу, я спал в казарме вместе с солдатами, но полковник сказал, что теперь, когда я стал королем, это будет неуместно.
– Ты должен уже сейчас начинать играть эту роль, – посоветовал он, и Свен с ним полностью согласился.
Поэтому они приказали разбить для меня шатер. Один из тех, что предназначались для приезжих послов и высокопоставленных лиц, использовавших заставу в качестве перевалочного пункта. Само собой, он оказался просторнее, роскошнее и, вне всяких сомнений, намного более уединенным, чем тесные казармы, в которых ютились солдаты.
Я распорядился подготовить такой и для Лии и вошел в ее шатер, чтобы удостовериться, что все в порядке. На полу лежал толстый цветочный ковер, а ее кровать была устлана мягкими одеялами, мехами и множеством подушек. Круглая печь стояла полная дров и только и дожидалась того, когда ее разожгут; под куполом болтался масляный светильник.
И цветы. Невысокая ваза была доверху полна каких-то ярких пурпурных цветов. Должно быть, полковник отрядил целый взвод, чтобы прочесать купеческие повозки в их поисках. На покрытом кружевами столике возвышался разноцветный кувшин с водой, а рядом с ним стояла шкатулка с лепешками. Закинув одну в рот, я закрыл крышку. Ни одну деталь не обошли вниманием. И ее палатка была обустроена гораздо лучше моей. Наверняка полковник знал, что я проверю это.
На полу рядом с кроватью я заметил седельную сумку Лии – я распорядился принести ее сюда, как только приготовления будут закончены, – она тоже была испачкана кровью. Быть может, именно поэтому конюх и оставил ее на полу. Намереваясь отдать ее почистить, я высыпал содержимое на прикроватный столик. Мне хотелось стереть все напоминания о днях, которые мы оставили позади.
