— Как скажешь, — довольно улыбнулся Или. — Я тоже предпочту показывать, а не рассказывать… Но суть вот в чём: далеко не всегда драконьи поиски пары сводились к ритмическим движениям в преимущественно горизонтальной плоскости. Находить свою пару через условную “постель” — одно из условий нашего проклятья. Раньше, на драконьей прародине, всё было совсем не так. Пару определяли прикосновением… Строго говоря, иногда даже намного раньше: хищные оборотни, наши союзники и дальние сородичи, содействовали в этом. Их знать могла учуять парность между двумя существами по запаху. Но, даже если такого не происходило, драконам раньше достаточно было прикосновения, чтобы определить истинную пару. Взять за руку, провести по щеке, ударить — не суть. Достаточно едва ощутимого касания. Кожа к коже. И тогда между предназначенными друг другу существами расцветут чудесные магические цветы...
Он взял мою ладонь в свою — исключительно в целях демонстрации прикосновений, вестимо, — и стал словно бы невзначай перебирать пальцы.
Я почувствовала, как внутри распространяется обжигающий жар. Должна ли я отстраниться? Убрать руку? Очевидно, что всё это — одна большая ошибка. Как на моём месте должна была бы поступить Дайяна Гохорд? И… как должна поступить я сама? Могу ли я поднять сейчас на него глаза, чтобы он увидел, насколько я в него влюблена? И… как со мной это произошло — настолько быстро?! Никогда, даже в наивной юности, со мной не случалось такого…
— И, как я уже сказал, в том моём видении между нами расцвели цветы.
Вот как… О да, теперь я окончательно поняла, какая глупая, дурацкая ситуация произошла. Не знаю, откуда взялись эти проклятые цветы, но могу предположить: магия селенити, ожившего желания, воплощённого сновидения, просто показала принцу то, что он хотел увидеть. То, что могло его очаровать больше всего.
— Мой принц, — сказала я тихо. — Не стоит так безоговорочно верить видениям и снам. Они очень… обманчивы. И всегда исчезают с рассветом.
13. 12
— Так ты — мой сон, Дайяна? — спросил он вроде бы в шутку. Только вот глаза смотрели серьёзно, оценивающе, испытывающе, будто хотели открыть разом все мои секреты. В них плясали отражения городских огней, что делало дракона во много раз прекраснее, чем обычно. — Иллюзия, которая развеется при свете дня?
И что мне сказать тебе?
— Никогда нельзя исключать этого, мой прекрасный принц. Особенно… драконам.
— Сомневаешься, что мы пара?
Наверняка знаю, что нет. Разве что… разве что каким-то чудом ты окажешься парой настоящей Дайяны. И почему одна мысль об этом вызывает столько отвращения и горечи?!
— Сомневаюсь. Как я уже сказала, я не верю видениям.
— Забавно, — он сжал мою ладонь. — До сего дня я считал, что любая на твоём месте будет счастлива услышать от меня все эти откровения.
— Прости, но я не верю, что действительно — любая, — ответила я мягко, стараясь взвесить каждое слово. — Это лестно, разумеется. И ты правда прекрасный принц, в лучшем смысле этого слова. Но всё же у всех разные сердечные пристрастия, мечты и обстоятельства. Разве нет? Хотя... знаю точно: мой отец был бы счастлив. Твоё отношение ко мне помогло бы ему в делах.
— Отец, но не ты… — протянул Или, глядя на звёзды. — Твоё сердце занято, Дайяна? Это тот самый слуга, Бэннард Финн, бывший раб с островов? Его ты предпочтёшь такому прекрасному мне? А крыша сарая с пряностями тебе милее крыши Императорского Дворца?
