Но бабушки на месте не оказалось. Дежурная сказала, что Галина Петровна срочно по поручению директора уехала в город за карнавальными костюмами. Гошка вздохнул и без всякой надежды спросил:
– Тёть Валь, а вы не можете мне ключ от её кабинета дать? Я там лыжи с ботинками оставил, а мы с ребятами хотели покататься.
– Нельзя, не по инструкции. Но ты ведь никому не скажешь? – улыбнулась дежурная и протянула ключ. – Галина Петровна меня предупредила, когда уезжала.
Возвращая ключ, Гошка увидел в окно, как директриса садится в машину. Он решил, что это хорошая новость, и побежал к друзьям.
– Да знаем мы, видели, что директриса уехала. Пока её нет, надо срочно что-то решать. Бабушку нашёл? – спросил Паша.
– И бабушка куда-то уехала до завтра, даже не знаю теперь, что делать, – развёл руками огорчённый Гошка и добавил: – Эх, жалко, что родители не разрешили в лагерь мобильник взять. Паша, а у вас есть телефон?
– Нет, мы тоже дома оставили. Варя сказала, что здесь сотовая связь ужасная, по мобильнику никуда не дозвонишься.
– Я предлагаю всё-таки позвонить в полицию, – сказала твёрдо Олеся. – Внизу у дежурного есть обычный телефон.
– А что ты им скажешь? – ухмыльнулся Паша. – Про анализы и факельное шествие с карнавалом? Да и вообще, кто тебе разрешит звонить?
– Тогда сам предлагай, умник, – обиделась Олеся.
– Я предлагаю идти в усадьбу и найти могилу графа. Вытащим его на солнце, и он рассыплется в прах. Хорошо, что я прочитал про вампиров и на всякий случай у меня есть чеснок и осиновый кол.
– Ты это серьёзно? – Лёнька не верил своим ушам. – Ты собрался воевать с вампиром? С несуществующим вампиром! Да даже если б он и был настоящим, надо магию знать, чтобы с ним справиться! Я тоже предлагаю идти в усадьбу, но только затем, чтобы вы убедились, что это всё сказки.
– Ага, скажи ещё, что ты ничего не боишься, – подзадорил его Гошка.
– Конечно, не боюсь. Не то, что ты. Только болтать умеешь и на бабушку свою надеешься. Увидишь, я первый зайду в подвал или куда там можно будет зайти, и вы убедитесь, что это совершенно безопасно.
– Пойдём вместе, – сказал серьёзно Паша, – нельзя разделяться. А ты, Олеся, здесь будешь ждать.
– Вот ещё: вместе, значит вместе! Я пошла одеваться. Встречаемся внизу. А воспитателю скажем, что в парке кататься будем. До темноты надо успеть.
Когда мальчишки с лыжами вышли на улицу, Олеся уже ждала их.
Лёнька шагнул в темноту подвала, и ему показалось, что он оглох и ослеп, потому что налобный фонарь погас сразу, а тишина наступила такая, что закружилась голова. Он дёрнулся назад, но вместо спасительной двери нащупывал только холодный влажный кирпич. У Лёньки подкосились ноги, и он стал звать друзей. Но, к ужасу, своего голоса не услышал. Сначала он вспотел, потом его начала колотить крупная дрожь, и слёзы уже навернулись на глаза, когда вспомнил, что в рюкзаке есть большая свеча, спички, вода и сухарики. Спасибо запасливому Гошке.
Лёнька чиркал спичками, которые то ли от сырости, то ли от его волнения ломались и гореть не хотели, и подбадривал себя: «Ничего, не всё ещё потеряно. Ребята наверняка уже думают, как меня вызволить из подвала. Надо успокоиться, а то придётся сидеть в темноте, пока не спасут».
Наконец получилось зажечь свечу, и Лёнька поднял её повыше, чтобы осмотреться. Над головой закруглялся высокий потолок, вверху на стенах он заметил заложенные кирпичом небольшие окна. Дверь же, через которую он вошёл, куда-то делась. Вот здесь должна быть, он ведь никуда не успел отойти от входа. Но ровная кирпичная кладка тянулась по всей стене и была выше Лёнькиного роста. Он громко крикнул, уверенный, что голос отразится от потолка эхом. Но и на этот раз ничего не услышал. Значит, он действительно по непонятной причине оглох.
