Я истолковал его мечту о доме, как стремление найти новую привязанность в жизни: первая – работа, а потом – стройка, дом.
– Человек всегда ищет чем себя связать, – сказал я. – Он не хочет быть свободным.
Андрей вроде бы согласился со мной, но всё равно отстаивал своё право на комфортную жизнь.
– Люди ищут чего-то, да так и умирают на своих грядках, – вспомнил я недавнюю проповедь отца Виктора в читинском Свято-Лукинском храме.
После станции Котельниково мне стало ещё хуже. Мой новый попутчик купил копчёную рыбину и целый пакет жареных котлет из икры. И вот теперь они лежат на моём (теперь уже и не только моем) столике и сводят меня с ума. Если я всю дорогу не ощущал чувства голода, то теперь, даже съев порцию лапши, в животе у меня заурчало…
– Съешь хоть котлетку, это можно, – говорит простодушный Андрей.
Объясняю, давясь слюной, что мне и рыбу нельзя. А сам думаю, для чего мне это испытание? Ехал себе в полном душевном спокойствии, за пять суток слова никому не сказал, весь погружён в себя, в чтение, и тут – на тебе! Соседушку.
После икорных котлеток Андрей сладко уснул. А мне и не до сна уже. Чаю что ли попить с сахаром?
13 апреля, 2019
И вот я снова в храме Серафима Саровского. Теперь я привит от коронавируса, и можно какое-то время жить свободно.
Здесь всё как обычно: многолюдно, шумно во дворе, пахнет свежей выпечкой, зелень и цветы. Отец дьякон немного похудел, а у отца Димитрия новая причёска а-ля Емельян Пугачёв, а в чёрной бороде появились две седоватые пряди. У молодого отца Виталия (могу ошибаться в имени) отросла небольшая клинышком рыжая бородка. Настоятеля отца Александра не видно, он ещё не здоров, но, говорят, дела уже пошли на поправку, нужна реабилитация… Прихожане (особенно те, кого я всегда выделял) всё такие же, но почему-то все очень серьёзные, озабоченные какие-то… Никакой радости в глазах. Я вспомнил Читу, и слова священника (ныне он митрополит) Димитрия (Елисеева) после окончания Рождественского поста: «Ну что вы такие печальные? Всё! Пост кончился! Можно уже доставать колбасу из-под подушки! Ну, улыбнитесь же!»
А мне радостно, светло на душе. Тем более, пасхальный крестный ход, и возгласы «Христос воскресе!», и храм ещё украшен большими пасхальными яйцами под паникадилом, резными птичками, большими красными буквами «ХВ»… Я ведь на Пасху сюда не приходил, и мне приятно окунуться в пасхальную радость, особенно пройти крестным ходом вокруг храма, когда разбрызгивают святую воду, под капли которой все стараются попасть, тянут вверх ладони… И больше всего в этом обряде, мне кажется, веселее всех священникам, которые машут кропилом над головами прихожан, стараясь окропить самых дальних, сами при этом с мокрыми головами и бородами… и счастливые!
Ещё я заметил, один мужчина, который всегда ходил с корзинкой после чтения Евангелия, почему-то нынче выглядит отрешённым (слово почти точное), в крестном ходе тоже ничего не нёс… Ну мало ли что… Он всегда опаздывал на службу к началу, и в этот раз тоже опоздал, кстати…
Я стоял и думал, что вот так кто-то и на меня обратил внимание. Я пропадал и надолго, а теперь явился и встал на своё обычное место справа между святыми царём Николаем Вторым и сербским королём (кралем) Стефаном Дечанским.
Внутри храма народу как всегда много. В масках человека три-четыре. Читалось Евангелие об исцелении слепорождённого. Интересное место, целая глава, очень подробно евангелист об этом рассказал. Там целое следствие об исцелении в субботу, допросы, которые учинили фарисеи… Всегда что-то новое для себя открываешь в том, что слышано много раз. И в этот раз я представил ощущения этого слепого, который и не видел, кто его исцелил. И только потом, когда ему сам Иисус сказал об этом, и он поверил, что его исцелил именно Христос, и что Он есть Господь.
